Залив Голуэй
Шрифт:
– Бедная Анни Лихи, – сказала мама, когда мы шли домой. – Потерять сразу мужа и всех своих сыновей. Даже скорбящей Богоматери было легче – она по крайней мере получила Его тело, которое могла оплакивать. А Анни теперь увидит своих сыновей только после собственных похорон, когда они встретятся уже на небесах.
Вот так. Майра вернулась, чтобы жить с нами. С Анни Лихи ей дела иметь не хотелось, но я не знала почему. Пока она в конце концов мне не рассказала.
– После того страшного причитания, что в роду Лихи не осталось мужчин, я сказала Анни,
– Она просто потеряла голову от горя. Она не это имела в виду.
– Не настолько она ее потеряла, чтобы не спросить меня о сроке и мгновенно не отсчитать назад месяцы. Она всегда считала, что я нисколько не лучше, чем можно было ожидать.
– Вам нужно помогать друг другу, а не давать волю своей злости…
Но Майра отказывалась разговаривать с Анни. Так прошло три недели. Майра не смягчалась, и Анни тоже не приходила к ней.
– Мне нужен отец для ребенка и место, где я могла бы жить. Я не хочу вечно оставаться в своей семье и не могу оставить за собой дом, построенный через сход, meitheal, – на него претендует старшая из дочерей Лихи, – сказала Майра. – Она выходит замуж и говорит, что Джонни платил за него ренту из денег отца, так что дом принадлежит Лихи. Она хочет получить его в качестве приданого. А что касается Анни Лихи…
– Приходи жить со мной и Майклом.
– Лучше я выйду замуж. Думаю, в Барне и Кладдахе найдутся мужчины, которые с радостью сделают предложение Жемчужине, – сказала она. – И как бы я ни убивалась по Джонни, думаю, он не хотел бы, чтобы о нашем ребенке судачили и показывали на него пальцем. Я должна найти отца для этого малыша еще до его рождения.
Для этого она выбрала одного из Конноров – Кевина. Вскоре она, Кевин Коннор и мы с папой пошли к отцу Джилли договариваться насчет свадьбы.
– И чем раньше – тем лучше, – сказала ему Майра.
– Но, Майра, мы ведь не знаем достоверно, что муж твой умер, – возразил отец Джилли.
Мы находились в доме церковного прихода в Голуэй Сити. Мне вспомнилось раздувшееся тело юного Дэниела, его обглоданное рыбами лицо, его волосы – единственное, что напоминало в нем живого человека. Когда мы бродили с Майрой по берегу, я молилась, чтобы мы нашли тело Джонни и могли его похоронить. Но, увидев Дэниела, я обрадовалась, что для Джонни могилой стало море.
– Вы думаете, отче, что Джонни мог подобрать какой-то корабль, следовавший в Америку? – спросила Майра. Она с самого начала предполагала такое.
Но бабушка тогда очень мягко сказала Майре: их родственники из Арда говорят, что никто не мог бы уйти в море в такой шторм и никаких кораблей там не видели ни до, ни после. И Майра смирилась.
Но теперь отец Джилли вновь пробудил в ней надежду.
– Выходит, отче, мой Джонни мог спастись?
– Ох, дитя мое, я в этом серьезно сомневаюсь. Однако без неопровержимых доказательств его смерти ваши брачные узы остаются в силе, и… – тут он обратился уже к Кевину Коннору, – я не могу
Но по выражению его лица можно было заключить, что он как раз нисколько об этом не жалеет. Он был рад – пусть даже под таким предлогом – применить по отношению к Майре законы святой Церкви. Заставляя нас подчиниться, он ощущал себя большим человеком, действующим как Sassenach, которые устанавливают нормы и правила, не имеющие ничего общего с реальной жизнью, и просто выполняющие роль еще одной палки, которой можно было бы нас колотить.
Майра с мамой пошли к мисс Линч, чтобы та замолвила словечко перед отцом Джилли, но этого не произошло.
– О, как же я могу подвергать сомнению решение отца Джилли? – ответила та.
– Как сложно быть вдовой в приходе, перенасыщенном англичанами, – сказала мне Майра тем вечером. – А мне ведь только девятнадцать. Есть мама с папой, которым нужно вырастить трех сыновей, найти для них и их будущих семей доли собственности в лодках или клочки земли. Есть Кевин Коннор, который рад и счастлив взять меня вместе с ребенком и не возражает, чтобы я дала ему имя Лихи. И что со мной будет теперь? Может, этот тупица священник хочет, чтобы я стала девкой в номерах «Брайдс Хотел»? Чтобы появился реальный грех, на тему которого можно будет потом читать проповеди?
– Майра, – сказала я, – ты никогда этого не сделаешь.
– Надеюсь, что не сделаю, но я знаю, как мужчины смотрят на меня, и не хочу провести остаток жизни, отбиваясь от парней, желающих поразвлечься со вдовой, или убеждая чужих жен, что их мужья меня не интересуют.
Я подумала об Оуэне Маллое, который беспокоился, что Жемчужина станет нас навещать.
Никого не будет волновать молодая женщина, живущая вместе с родителями, или замужняя женщина под защитой собственного мужа, однако опытная вдова представляет собой большое искушение, особенно для мужчин, убежденных, что Жемчужина это только приветствует. А отсюда последуют всякие ссоры и перебранки.
– Майра, если ты будешь жить в Нокнукурухе со мной и Майклом, он позаботится, чтобы никто не обидел тебя.
– Я не могу уйти в холмы к этим крестьянским женщинам, – ответила она. – Но теперь я по крайней мере могу ходить с мамой в город и продавать там улов.
Бабушка очень разозлилась на отца Джилли. Тысячи лет ирландцы жили по законам брегонов, в соответствии с которыми брак считался договором двух равных партнеров.
– Есть десять разных видов легальных взаимоотношений между мужчиной и женщиной, – утверждала она.
Бабушка сказала Майре, что ирландские традиции на ее стороне. Джонни погиб. Договор расторгнут.
– Когда я была молодой и жила в Коннемаре, мы женились вообще без священников. Просто соприкасались пальцами через отверстие в каменном кресте. И дело сделано.
Майра спросила у бабушки, знает ли она какого-нибудь парня, который следует древним традициям. Бабушка сказала, что, возможно, знает.
– Ради бога, Онора, выходи ты уже замуж, сколько можно, – чуть ли не каждый день повторяла мне Майра в течение последующего месяца.