Заложница
Шрифт:
— Я думаю… — неуверенно произнесла девушка, — что для нас обоих было бы лучше… остановиться.
— Решительно, вы хотите, чтобы я умер от любопытства!
— Я уверена… как только вы приедете в Париж, вы забудете об этом!
— Ну конечно нет, ведь мы же останемся с вами наедине! Присутствие рядом со мной самого загадочного из всех известных в мифологии сфинксов скоро начнет тяготить меня!
— Когда вы узнаете мои секреты, — заметила девушка, — они не покажутся вам достойными интереса, и тогда вам не останется
Маркиз рассмеялся:
— Своими ответами вы ставите меня в тупик. Чем больше вы меня интригуете, тем сильнее мое желание выяснить истину… Ну ладно, скажите мне в таком случае, моя маленькая красавица, как вы себе представляете нашу с вами дальнейшую жизнь?
Норина удивленно взглянула на маркиза и тут же отвела глаза в сторону. Ей показалось, что он осторожно начинает флиртовать с ней.
«Именно так все французы ведут себя с женщинами», — вспоминала Норина рассказы друзей.
По его губам скользнула улыбка, и девушка невольно подумала, что без этой уродливой черной повязки маркиз должен быть настоящим красавцем.
Внезапно ее охватила паника при мысли о том, что их отношения могут в один прекрасный день принять более личный характер. А вдруг она влюбится в него, как это уже явно случалось со многими другими женщинами? Ей не останется ничего другого, как написать прощальное письмо в тот день, когда он перестанет нуждаться в ее услугах.
«Я должна сохранять хладнокровие, — думала Норина, — и должна помнить о своей репутации. Для него я всего лишь секретарь, я никогда не буду играть никакой роли в его жизни».
От этих мыслей ей стало не по себе. Она поднялась и сказала:
— Я думаю… мне было бы лучше пойти прилечь. Нам еще долго ехать, а меня немного укачало.
— Очень мудрое решение, — улыбаясь, согласился маркиз. — Мы будем в Париже не раньше полуночи. В принципе мы можем провести ночь здесь в вагоне на запасных путях, но я предпочитаю покинуть поезд под покровом ночи, дабы не привлекать любопытных взглядов.
— Это замечательно… отличная идея, — заключила Норина и отправилась в свою спальню.
Она сняла жакет и вытянулась на узкой кровати в надежде заснуть хоть ненадолго. Но сон не шел к ней, она постоянно ощущала прикосновение его пальцев к ее лицу, и то странное волнение, которое пронзило все ее существо, снова возвращалось, заставляя вспоминать все его слова и жесты.
— Господи, прошу тебя, сделай так, чтобы я не влюбилась в него, — взмолилась Норина, — но чтобы я при этом осталась у него на службе. Он мне нравится, мне интересно беседовать с ним, но, что бы ни случилось, я не должна относиться к нему как к мужчине.
Как и говорил маркиз, они прибыли в Париж очень поздно. Им пришлось ждать, пока выйдут все пассажиры, чтобы не привлекать к себе внимания.
Потом не спеша они вышли на платформу и прошли через здание Северного вокзала,
Жан вскочил на козлы рядом с кучером, а агент тем временем занимался багажом.
Несмотря на поздний час, окна многих домов были освещены, улицы заполнены гуляющими веселыми прохожими, то тут, то там из окон слышалась музыка.
Это оживление заворожило Норину. Она не могла отвести глаз от этого великолепного спектакля, думая о том, что Париж не обманул ее ожиданий. В самом воздухе этого города была разлита магия, сопротивляться которой было бесполезно.
Они проехали мимо здания Оперы, которое Норина сразу узнала, потому что сотни раз видела на фотографиях. Улица, по которой они ехали, несомненно, была знаменитая Рю-де-ла-Пэ, а эта изумительной красоты площадь не могла быть ничем иным, как Вандомской площадью, — Норине казалось, что она едет по давно знакомым местам.
Через десять минут они въехали на площадь Согласия. Посреди площади бил огромный фонтан, и Норина невольно вскрикнула от восхищения:
— Это изумительно… это великолепно! Спасибо, спасибо вам, что вы привезли меня сюда!
— Надеюсь, вы не будете разочарованы, — спокойно сказал маркиз.
— Как можно в этом разочароваться? — удивленно спросила Норина.
Маркиз не ответил. Свет уличного фонаря упал на его лицо, и Норина увидела, что он улыбается.
Тем временем их экипаж уже ехал по Елисейским полям. А еще через несколько минут они повернули направо и, проехав мимо изящной кованой решетки, остановились в конце небольшой аллеи.
— Вы здесь живете? — спросила Норина, не пытаясь скрыть изумление. — Я когда-то читала, что иметь особняк на Елисейских полях считается в Париже особым шиком.
— Совершенно верно. Иногда это доставляет мне удовольствие, — ответил маркиз.
Многочисленные слуги в белых париках и безукоризненных ливреях появились на крыльце.
Норина вышла первой. Жан помог хозяину выйти из экипажа и провел его в дом. На пороге его встретил мажордом, одетый еще более эффектно, чем все остальные слуги. Он почтительно склонился перед маркизом, и Норина заметила, как он нахмурился, увидев черную повязку на глазах хозяина.
— Мы очень устали, — сказал маркиз, — и прямо отправимся спать.
— Вино и закуски приготовлены в гостиной, господин маркиз, — предупредил мажордом.
— Я ничего не хочу, — ответил маркиз, — может быть, мадам Виндхэм…
— Нет, нет, — перебила его Норина. — Большое спасибо, но я хочу как можно скорей отправиться отдохнуть.
Горничная уже поджидала Норину, чтобы провести ее в предназначенную ей комнату на втором этаже. Норине показалось, что слуги получили указание относиться к ней как к гостье, а не как к секретарю.