Заложник страсти
Шрифт:
Бедняга Марко после этих слов вскочил и бросился бы бежать, но мои служанки мигом скрутили его и под руки поволокли в приготовленную спальню. Для продолжения забавы я выбрала комнату, в которой раньше хранились пряности. Теперь же отсюда вытащили мешки и тюки, но запах корицы, имбиря и кардамона остался - сильный, приятный, кружащий голову. В комнате расстелили ковры и поставили огромную кровать с высоким изголовьем. Кровать застелили шелком и бросили шелковые подушки - роскошное ложе для новобрачных. Только принца Марко оно не обрадовало. Едва его завели
– Невеста так чиста и целомудренна, что боится первой ночи!
– объявила я.
– По обычаю, все женщины могут сказать напутствие, чтобы успокоить нашу трепетную и пугливую лань!
Желающих оказалось очень много, и каждая долго нашептывала что-то Марко на ухо, исподволь оглаживая его и играя кудрями. Но на сей раз «невеста» не была рада такому вниманию.
– Только посмей устроить это!
– зашипел Марко, когда его поволокли к кровати, снимая свадебный наряд.
– Что тебе не нравится?
– удивилась я.
– Я обещала тебе красивую женщину - и сдержала слово. Кто осмелится сказать, что в Статире недостаточно красоты?
«Жених» тут же вышел вперед и важно приосанился, предлагая полюбоваться собой.
– В ней красоты - на четверых!
– возопил Марко.
– Я отказываюсь!
– Невеста совсем перепугалась, - сказала я сочувственно.
– Боюсь, что она сбежит от новобрачного и так и не познает сладости любви. Привяжите-ка ее!
Несмотря на сопротивление, мавританки быстро привязали Марко к столбикам изголовья, удобно устроив в подушках. Теперь он сидел, прислонившись к спинке кровати, и злобно посматривал на всех, а особенно на Статиру, хотя она точно не была ни в чем виновата.
– Пора оставить новобрачных, дорогие подруги!
– объявила я.
– Мы можем отдохнуть, а вот милым молодоженам придется потрудиться!
– Но мы хотим видеть это, Сафо!
– Рехана едва стояла на ногах от выпитого, но уходить не желала.
– Медовая ночь - ночь тайны, - сказала я, делая знак служанкам, и те подхватили хнычущую Рехану на руки, чтобы вынести вон.
– Идемте, идемте, подруги! Оставим влюбленных наедине!
– Сафора!
– заорал Марко, дергая путы.
– Ты не посмеешь!
– Приятной ночи, дивная Маркетта!
– пропела я, помахав ему на прощанье рукой.
35
Проклятая Сафора! Все же нашла способ унизить!
Марко чуть не взвыл, оставшись один на один с мужеподобной бабищей, которая смотрела на него с выражением барана, жующего травку.
– Пошла вон, милая, - сказал он без обиняков.
– Подурачились и хватит. Можешь еще отвязать меня - и проваливай.
Но ужасная баба даже бровью не повела. Она пригасила светильники, оставив два, и прикрыла их деревянными ширмами с прорезями, отчего свет в комнате стал мягким и рассеянным, придвинула к кровати столик и поставила на него серебряную шкатулку, которую сняла с каминной полки. Потом она подошла к
– Только посмей, великанша!
– Марко не на шутку струхнул.
– У меня на тебя точно не встанет!
– он подтащил ногами подушку и прикрылся ею с самым непреклонным видом.
Но великанша не удостоила его даже взглядом. Осмотрев комнату, мавританка удовлетворенно кивнула и вышла, закрыв за собой двери.
Марко услышал, как щелкнул замок, и позволил себе перевести дух. Значит, Сафора в очередной раз сделала из него дурака, поманив морковкой, как голодного осла. Поманила - и обманула.
Он уныло подергал путы, но вынужден был признать, что темнозадые служанки свое дело знали - они привязал его за запястья мягкой тканью, немного ворсистой, но упругой, и сколько бы он не пытался ослабить путы, только туже затягивал узлы. Долго ли ему придется просидеть на привязи в этом шелковом гнездышке?
Прислонившись затылком к спинке кровати, Марко призвал себя к спокойствию и терпению. Может, Сафора только и ждет, чтобы он начал орать, требуя свободы. Но такого удовольствия он ей точно не доставит.
– Ты был так нелюбезен с моей прекрасной Статирой, - раздался вдруг знакомый голос, и Марко встрепенулся.
Из-за потайной двери в стене, скрытой хитро устроенными полками, вышла Сафора, держа на ладони плоский светильник. Огонек освещал ее лицо снизу, превращая глаза в два бездонных темных озера. Она переоделась во что-то легкое, прозрачное, открывающее ноги до колен и живот. А на бедрах у нее красовался пояс из золотых монет. При каждом шаге монеты позванивали, придавая появлению женщины волшебной загадочности.
– С чего бы мне быть любезным?
– ответил Марко, сверкая глазами.
– Разве тебе не понравилось?
– Сафора поставила светильник на полку и села на край кровати, подтянув колено к груди.
– Разве такое может понравиться?! Со мной обращаются, как с куклой!
Сафора вскинула палец, призывая к вниманию, и сказала мягко:
– С тобой обращаются, как с женщиной, всего лишь. Если женщины выдерживают принуждение к браку с человеком, которого никогда не видели, то почему ты не можешь этого выдержать?
Марко замолчал, потому что не нашелся с ответом.
– Несладко быть женщиной?
– продолжала Сафора.
– Я очень довольна, что теперь ты это понял. Ведь понял?
– Я не женщина, - сказал он угрюмо.
– Хоть сто женских рубашек на меня надень.
– Значит, ты так ничего и не понял...
– она со вздохом встряхнула головой, позволяя волосам вольготно рассыпаться по плечам и спине.
– Ах, глупый Марко... Разве выйдет из тебя толк, если ты упрям, как горный козел?
Она протянула руку к серебряной шкатулке и открыла крышку. Марко стрельнул глазами, чтобы посмотреть, что скрывается в таком дорогом и красивом ковчежце, а увидев - покраснел и снова потерял дар речи.