Заложник страсти
Шрифт:
– Потому что она должна скорбеть по покойному мужу и ждать, когда соединится с ним на небесах. А если у нее будет три мужа, с кем соединят ее после смерти?
Это было то, что я хотела услышать. И взглянув на его величество короля Доминго I, я спросила с самым невинным видом:
– Может, спросить об этом у вашего отца? Ведь насколько мне известно, он овдовел, и после смерти вашей почтенной матушки женился снова.
Лицо короля приобрело крайне кислое выражение, а принц Марко понял, что попал в ловушку второй раз. Но смутить его оказалось труднее, чем остановить бегущего
– Зачем вы сравниваете мужчин с женщинами?
– спросил он.
– Нас меряют одной мерой, вас, женщин, другой.
– Церковь смотрит на это так же, как вы?
– поинтересовалась я ядовито.
– Не желаете ли...
– принц Батисто пододвинул ко мне тарель со сладостями, но на него, как и на сладости, никто даже не посмотрел.
Мы с Марко буравили друг друга взглядами, облокотившись о стол с двух сторон от короля.
– Вспомните царя Давидо, - ответил Марко с ленивой усмешкой.
– У него было пять цариц, пятьсот наложниц, тысяча невольниц, а простых девиц - без числа. И церковь почитает его, как святого. Насколько я знаю, даже в Брабанте потомки мавров называют царя Давидо великим мудрецом. А в Брабанте-то не могут ошибаться, верно?
– и он закончил, весьма довольный собой: - Женщине следует знать свое место, а мужчине - занимать свое.
– И какое же место, по вашему мнению, приличествует женщине?
– я почувствовала дикое желание проучить его за пренебрежение к своему полу, за ту ограниченность, что он сейчас показал.
В Брабанте женщины пользовались большей свободой, чем на всей территории Иллирии, ведь в наших жилах текла кровь древних воительниц, которые нападали на иллирийские города, прилетая на быстрых конях из оазисов, спрятанных в пустыне. Моя мать происходила из древнего рода, где много столетий назад правили не цари, а царицы, и женщины пользовались почетом наравне с мужчинами. Кровь моих предков взыграла в жилах, и я на секунду прикрыла глаза, чтобы успокоиться и не натворить глупостей.
Принц Марко не заметил моей ярости:
– В нашей стране женщина находится там, указано небесами. Ее удел - церковь, кухня и постель. Вот те места, где она может проявить себя во всей красе. Конечно, нет такой идеальной женщины, которая была бы одинаково хороша на всех трех поприщах...
– и добавил, снова нырнув глазами в вырез моего платья: - А вы где хороши, госпожа Сафора?
Постель и кухня! Подумать только! Спесь этого юнца развлекла меня, но и разозлила. Он был забавен, пока был забавен. А сейчас решил перейти все границы.
– О! Я вовсе не подхожу вашим идеалам, господин Марко, - ответила я.
– Просто абсолютная бездарность во всех трех указанных вами местах.
– Вот оно что? Как же вам, наверное, грустно чувствовать себя в проигрыше по сравнению с остальными леди...
– прищелкнул он языком с наигранным сочувствием.
– Было бы грустно, - скорбно подтвердила я и добавила доверительно: - Но у меня есть и сильные стороны.
– Какие же?
– живо спросил он.
– Женщины Брабанта славятся своим искусством в военной науке. И скажу без ложной скромности, я смогла превзойти их всех.
– Бесстрашная гологрудая амазонка?
– он скользнул
– Но по легендам, амазонки не хвастались своими яблочками, - он позволил себе простонародное выражение, и оно покоробило меня еще больше, чем его самоуверенность.
– Насколько я знаю, в древних легендах говорилось, что амазонки выжигали груди, чтобы ловчее стрелять из лука.
– Выжигали грудь? Такого быть не может!
– засмеялся принц Батисто, но мы снова не обратили на него внимания.
– Легенды лгут, господин мой Марко, - сказала я.
– А вы, значит, говорите правду, госпожа моя Сафора?
– ответил он.
– Легенды лживы только потому, - я поиграла бокалом, испытывая огромное желание выплеснуть его содержимое в лицо младшему принцу, - что для стрельбы из лука грудь не помеха. И я со своей грудью, - тут я повела плечами, отчего местные лорды так и подались вперед, - смогу легко победить любого мужчину.
– Какие смелые слова, - подхватил Марко, - но о победе так просто рассуждать, сидя за трапезным столом!
– Вы хотите вызвать меня на состязание в стрельбе?
– усмехнулась я, бросая в его сторону взгляд из-под ресниц.
– Вас бы это привело в растерянность?
Что-то было и в его манерах, и в его голосе, что заставляло мою кровь гореть. Красивый зверь - дикий, напористый, учтивый ровно до того, пока не сунешь руку к нему в клетку. Я вдруг подумала, как он может любить женщину - так же дико, с исступленной яростью? А его язык, которым он бичует Брабантский порок - так же он ловок в науке любви, как в науке словесных поединков? Но это были опасные мысли, и я прогнала их - ведь я властна над ними, а не они надо мной.
Насмешливо глядя в лицо младшему принцу, я ответила:
– А если бы я согласилась, это привело бы в растерянность вас?
– Ничуть, - ответил он мне в тон.
– Позабавимся?
– Вы поразили меня, - промурлыкала я томно, - оказывается, под камизой казначея бьется сердце воина?
Марко вскочил так стремительно, что опрокинул кресло.
Махнув рукой, он крикнул:
– Принесите два лука, сейчас устроим состязание по желанию нашей дорогой гостьи.
– Разумно ли испытывать благородную леди, - вмешался король.
– Ее путешествие было долгим, и сегодня она устала, осматривая город...
Но я не дала его величеству договорить и со стуком поставила свой кубок:
– Ваша гостья не считает это испытанием, мой король. Это милая забава, да и только.
6
Распустив тесьму на рукавах, я подвернула их почти до локтей. Марко смотрел на это с веселым недоумением - наверное, решил, что я блефую.
Принесли луки - небольшие, но достаточно тугие для женской руки.
Я вышла из-за стола, и принц Марко проследовал за мной, глядя с любопытством. Взяв один лук, я проверила тетиву - с подлых Капра станется подсунуть оружие с подрезанной тетивой. Но лук был в полном порядке, и я так же внимательно осмотрела стрелу, протянутую слугой.