Заложники греха
Шрифт:
Вернувшийся Богалей, кстати, выглядел успокоенным. Уж не знаю, где он возвращал свое душевное равновесие, но держался он хорошо, по-деловому, не выражая никаких эмоций. Он быстро, в экстренном порядке созвал рабочее совещание, которое свелось, по сути, к его монологу, в котором он сказал, что в любом бизнесе есть место накладкам и потерям, что это нужно воспринимать как досадный рабочий момент, что унывать и опускать руки ни в коем случае нельзя, а нужно разработать новый бизнес-план, с учетом обстоятельств, действующий в экспресс-режиме, и в кратчайшие сроки поправить свои дела. И что он сам лично займется
Мне, честно говоря, понравилось, как держался Богалей. Он был собран и деловит, он искал конкретные пути решения проблемы – собственно, он уже ее решал, в отличие от Владимира, который все никак не мог выйти из своей черной меланхолии.
Видимо, Богалей тоже почувствовал, что работник и компаньон сегодня из Воропаева никакой, потому что вдруг смягчился и сказал:
– Ладно, давайте-ка все по домам. Нужно отдохнуть, привести мысли в порядок, а завтра с новыми силами за работу.
Никто не стал с этим спорить. Толик, присутствовавший на совещании скорее чисто номинально – собственно, как и я, – молча поднялся и, накинув на плечи джинсовую куртку, двинулся к двери, на ходу воткнув в уши наушники от смартфона.
– Владимир, вы перенервничали, давайте я отвезу вас домой, – стараясь придать своему голосу налет кокетливости, проговорила я.
Это делалось в расчете не на Воропаева, а на Богалея: пусть лучше он считает, что я подбиваю клинья к его другу, чем подозревает во мне засланного казачка. А увидев меня сегодня за рулем «Газели», он вполне мог так подумать, поскольку водить подобный транспорт явно выходит за рамки обязанностей рядового секретаря.
Мы приехали в пустую квартиру на Советской, и Владимир сразу направился в душ, а я к холодильнику. Не знаю, как он, а я уже ощущала сосущее чувство голода под ложечкой.
Воропаев по-прежнему был вял, и говорить с ним было не о чем и бесполезно. Никакой дополнительной информации на месте происшествия он не раздобыл, да, кажется, и не пытался.
Разогрев оставшуюся пиццу, по-быстрому настрогав салат и открыв коробку сока, я водрузила все это на поднос и направилась в комнату, где сидел Воропаев. Мы с ним расположились в их с Марианной комнате, где находился большой телевизор. Честно говоря, я уже начала скучать по просмотру фильмов. Такой киноманке, как я, сложно переносить долгую разлуку с экраном, а я ведь и позавчера не успела досмотреть начатый фильм – Воропаев-старший своим звонком прервал мое свидание с искусством. И сейчас, поскольку делать все равно было нечего, мне хотелось утолить свой культурный голод и посмотреть какой-нибудь фильм, спокойный и неутомительный, желательно что-нибудь полегче.
Из лежавшей на телевизионной тумбочке стопки дисков я выбрала комедию, которую хоть и видела неоднократно, но с удовольствием посмотрела бы еще раз, тем более что она своим легким необременительным юмором как раз подходила, чтобы разрядить невеселую атмосферу, висевшую в комнате. Из вежливости поинтересовавшись у Владимира, составит ли он мне компанию, и получив безразличный кивок в ответ, я включила телевизор.
Под пиццу
– Кстати, а где Марианна? – вдруг удивленно спросил он, кажется, у себя самого.
– Позвоните, – пожала я плечами.
Владимир достал телефон и набрал номер невесты.
– Странно, не отвечает… – он посмотрел на часы. Была половина шестого.
– Она давно должна была вернуться! Она же поехала в клуб еще утром! – воскликнул он.
– Ну мало ли. Заехала куда-нибудь, – предположила я. – К подруге, например. Она же теперь безработная, может с чистой душой бездельничать.
– Что-то мне это не очень нравится, – Владимир снова нахмурился. – Она должна была позвонить.
– Вообще-то это вы обещали бомбардировать ее звонками каждые полчаса, – напомнила я. – Однако пока что не сделали ни одного, за исключением последнего.
– Но я… Я же был занят! У меня все остальное совершенно вылетело из головы! – оправдывался Владимир. – Господи! А что, если они ее силой удерживают в этом клубе?
– Не говорите ерунды! – с досадой перебила его я. – Помогите-ка мне лучше все это убрать, – я показала жестом на журнальный столик, на котором стояла посуда со следами нашей трапезы.
Владимир механически стал собирать тарелки и вилки и понес в кухню. Поскольку раковина по-прежнему была доверху забита скопившейся посудой, он поставил все это прямо на кухонный стол.
Я протерла столик и спросила:
– Ну что, еще посмеемся? – имея в виду просмотр еще какой-нибудь комедии.
– Да нет, мне что-то не до смеха, – наморщив лоб, признался Владимир, продолжая набирать на телефоне номер своей невесты.
Я вняла пожеланиям хозяина, но поскольку сидеть просто так в тоскливой тишине было совсем уныло, включила телевизор. Как раз в шесть часов должен был начаться просмотр местных новостей, так хотя бы их послушать.
Помелькала несколькими цветами заставка, выпуск начался. Молодой журналист в студии бойко вещал о происшествиях в нашем городе за сегодняшний день. Ничего особо интересного в них не было. Владимир на экран не смотрел вовсе.
После светских новостей пошли криминальные, за которыми я следила более увлеченно – все-таки это было хоть отдаленно, но по моей части.
– … Двое неизвестных проникли сегодня в квартиру на проспекте Энтузиастов, – отбивал ведущий, – взломав дверь, они похитили деньги и ценности на сумму более ста тысяч рублей.
Мелковато, ребята! Уж если лезть, так за миллионом, не меньше!
– …Совсем немирной получилась сегодня обстановка на улице Мирной. Трое молодых людей, находясь в нетрезвом состоянии, подожгли газетный киоск. По счастью, он был пуст, а прибывшая вовремя пожарная команда успела потушить пламя.
– Сейчас про нас будет, – бросила я Владимиру, и оказалась права:
– …И это не единственный пожар за сегодня в нашем городе! В районе Сенного рынка возгорелись помещения складов. Пожарные и здесь оказались на высоте, сумев остановить огонь в считаные минуты, в результате чего обошлось без жертв и без ущерба.