Заложники Света
Шрифт:
Дальше все произошло очень быстро. Парень не успел даже охнуть. Одной рукой я схватил его, рывком притянул к себе, другой выхватил меч. Совсем близко увидел его лицо с каплями пота на лбу, рот, приоткрытый в недоумении, грязную полосу на подбородке. В глазах мелькнуло что-то. Не страх. Но я не успел понять, что это было. Меч легко вошел в тело. Теперь в его взгляде был ужас.
– Я не… я никому… не скажу, – прохрипел он и медленно стал падать на меня. Ноги подкосились, и Камилл упал… Упал бы, если бы я мягко не опустил его на землю. Выдернул балтус
Всё. Вот теперь точно все. Идеальная маскировка. Идеальный оборотень. Идеальный демон.
Улочка тихая, его не сразу найдут. А когда найдут, подумают, что зарезали парня из-за денег. Сколько он там выиграл, десять сестерциев? Не много, но в Великом Рэйме убивают и не за такие суммы. «Никогда не выигрывал»! Лучше бы ты проиграл и в этот раз.
По дороге домой я выбросил деньги в канаву.
Энджи полулежал на кровати, упираясь локтем в подушку и что-то быстро строчил в своем блокноте. Услышав мои шаги, не поднял голову, не отложил карандаш, только взглянул пристально из-под растрепанной светлой челки.
Хорошо, спокойно, тихо, ангельское умиротворение обволакивало, убаюкивало, утешало. Обещало покой, и мир в душе.
Я подошел, тяжело опустился на стул, протянул руку. Энджи приподнялся, подавая свой блокнот, и я прочитал волнистые строки, красиво разбитые на пятистишия.
– Хорошие стихи.
– На тебе кровь, – сказал он спокойно. – Ты убил человека.
– Двоих. Одного – прислужника Некроса из темного храма, другого – хорошего парня, который уважал меня и гордился дружбой со мной. Зарезал и бросил подыхать в подворотне как собаку. А для правдоподобия забрал деньги.
– Гэл… не надо. – Ангел просил не за себя. Не из-за того, что ему тяжело слушать подробности. Из-за меня. Не хотел, чтобы мне было больно. – Ты сделал это ради Буллфера.
– Не смей меня оправдывать!! Мне не нужно утешение!
Я вскочил и теперь орал, размахивая блокнотом. Смотрел в спокойные глаза Энджи и чувствовал, что ненавижу это прекрасное светлое существо до бешенства, до дрожи, до черного тумана в глазах и в мыслях.
– Скажи! Закричи! Заплачь! Ты же ангел! Ты должен чувствовать!!
Энджи поднялся, забрал свою книжку. Посмотрел долгим, мудрым взглядом. Появлялась у него иногда такая глубина во взоре, проницательность, хоть вешайся от чувства собственной неполноценности.
– Это твоя ноша, Гэл. Ты сам взвалил ее на себя. Я не могу презирать и ненавидеть тебя. Могу только принять на свои плечи часть груза. Хочешь?
– Нет!!!
Он покачал головой с выражением на лице: «безнадежно,
– Гермия, – прозвучал в соседней комнате голос Энджи. – Лурию Гэлу надо помочь.
Сейчас же по полу застучали торопливые шаги, и в спальню вбежала наша красотка.
– Ты что здесь делаешь?!
На этот окрик она заморгала светлыми глазами, разглядывая мою жалкую скособоченную фигуру, и бросилась «помогать».
– Давайте! Лурий Гэл, вот так. Я сниму с вас одежду. Я пришла сегодня.
Понятное дело: значит, продолжает бегать к нашему сердцееду-ангелочку. Неплохо Энджи устроился. Удобно. Интересно, как там его нравственность и мораль? Не страдают? И вообще, забавно было бы узнать, что говорит ангельский кодекс чести по поводу неузаконенных брачных отношений?.. Надо будет, пожалуй, поднять этот вопрос. А то строит из себя святошу…
– Я же знаю, вам без меня не справиться, – продолжала свою, тихую, к счастью, скороговорку Гермия. – Руку поднимите… Вот, хорошо. Иногда из дворца можно уйти. Не часто, но… Наклонитесь-ка.
Бесцеремонная девица стащила с меня пояс, лорику. Я зашипел от боли, когда она прикоснулась к плечу. Кровь потекла сильнее, но теперь мне было все равно, что человек видит ее цвет. Ресницы Гермии часто задрожали, мочка уха, виднеющаяся из-под волос, покраснела. Но она ничего не сказала, только еще яростнее стала вытряхивать меня из одежды. Потом схватила окровавленные тряпки и выбежала из комнаты. Я думал, что обратно благоразумная девица не рискнет придти, но она вернулась через несколько минут, каким-то непостижимым образом одновременно удерживая в руках две простыни, большую чашу с водой и шкатулку, которую прижимала к боку локтем.
– Я все постираю. А вам надо вымыться. Вот, возьмите. И еще… вы не могли бы сделать что-нибудь с этим… – она указала взглядом на глубокий порез, постепенно наполняющийся зеленоватым гноем.
– Детка, чтобы регенерировать, мне нужно принять свой истинный облик. Ты уверена, что это зрелище не шокирует тебя?
Гермия моргнула, потом нахмурилась. И заявила:
– Я отвернусь.
– Сделай одолжение.
Пока девушка стояла, повернувшись ко мне спиной, и пялилась в стену, я за несколько минут залечил рану. Судя по тому, как рабыня переступала с ноги на ногу и нервно поводила плечами, ей очень хотелось повернуться. Любопытство разбирало.
– Что, хочешь посмотреть?
– Н-нет. Иначе я буду вас бояться.
– А так не будешь?
– Нет.
– Хм… Можешь повернуться.
Я опустил губку в воду, намочил, отжал и стал стирать подтеки крови со своей человеческой руки. Гермия, не мигая, смотрела, как чернеет вода.
– Я никому не скажу! – сказала вдруг она твердо. И меня передернуло, потому что те же самые слова произносил Камилл. – Лурий Гэл, вы можете быть спокойны. Вы спасли меня, как же я могу предать вас!