Замки из песка
Шрифт:
На письменном столе лежали рисунки, выполненные акварелью. Мне всегда нравилось рисовать, а отец только хвалил мой талант, называя будущим великим архитектором. Ему нравилось, как я рисую. В свободное время, когда папа не был занят делами своей небольшой, но стремительно развивающейся, компании, он учил меня читать чертежи и составлять архитектурные планы.
Один из таких уже был готов и представлял собой подробное изображение нашего дома. Мысль показать его дяде и похвастаться перед ним своими новыми умениями осенила меня и вытеснила из головы все наставления мамы. Я уже не помнил о том, что мне нужно ждать
Схватив большой лист бумаги, завернул его в трубочку, как показывал папа, и бросился обратно, вниз. Но, не дойдя до гостиной всего нескольких метров, замер, услышав громкие голоса.
– Как ты можешь?! – Спрашивала, сквозь слезы, мама. Я еще никогда не слышал ее такой… Холод пробежал по моей спине, желание защитить самого родного человека на планете зародилось в груди. – Я – жена твоего брата. Мать его сына. Неужели, для тебя не существует ничего святого?
Злобный смех дяди не дал мне двинуться дальше. План выпал из вспотевших рук, глаза потупились. Я не понимал, о чем они спорили, но чувствовал, как стены вокруг покрываются ледяной коркой. Наша крепость разрушалась с невероятной силой, а причиной этому был дядя Юра…
– Зачем ты так, Юля, – протянул он, растягивая каждое слово. – Я же не чудовище, чтобы рушить семью собственного брата. Почему ты убегаешь от меня? Мои прикосновения неприятны тебе?
– Не надо, – взмолилась мама, ее голос дрожал. – Ты пьян и не понимаешь, что говоришь…
– Нет, сладкая, – новый приступ смеха прервал его. Пару секунд не было слышно ничего. – Я всегда хотел тебя. С тех пор, как впервые увидел. Что ты нашла в нем?! Мой брат – тюфяк. Он не сможет подарить тебе того наслаждения, которое могу дать я. И ты будешь моей, Юля! По своей воле или насильно, но я сделаю тебя своей!
Хлопок, очень напоминающий по звучанию, удар или пощечину, прервал его гнусную тираду. Я замер в ожидании, почти дойдя до входа в гостиную, но что-то не давало мне войти туда и обнаружить свое присутствие. Какая-то неведомая сила заставила меня оставаться на том же месте, напрягая слух, чтобы услышать каждое слово.
– Как ты смеешь?! – Мама уже почти кричала. В ее голосе звенела ненависть и слезы. – Я расскажу обо всем мужу. Он сам решит, что с тобой делать.
– Не советую, зайка, – от нахального поведения дяди меня просто воротило. Даже папа никогда не разговаривал так с мамой. – Если хоть слово слетит с твоих сладких губ, я заставлю тебя пожалеть. Очень горько. Поверь, мне хватит сил выставить тебя шлюхой в глазах Влада, и он поверит мне. Мне, а не тебе!
– Ты омерзителен, – произнесла она, едва слышно. – Убирайся! Вон из моего дома!
Послушались шаги, а затем хлопнула дверь, которая вела из гостиной на веранду. Дядя Юра ушел, оставив после себя только неприятный осадок в моем глупом детском сердце. Недолго думая, бросился к маме.
Я застал ее плачущей. Она сидела на диване, уронив голову на ладони, и выглядела такой сломленной…
– Мам, – позвал одними губами, но она услышала. Подняв на меня, залитое слезами, лицо, раскрыла объятия, словно птица, пытающаяся защитить своего единственного птенца. – Почему ты плачешь? Дядя Юра обидел тебя? Он сделал что-то плохое?
– Нет, – заверила она меня, хотя голос ее продолжал дрожать. – Что ты, солнышко.
– А-а-а-а-а-а! – Заорал я, выпуская из груди весь воздух, а вместе с ним и накопившиеся обиды. Пазл собрался, картина была готова и предстала предо мной во всей своей «красоте». Это он! Он все испортил. Из-за него родители разругались и ненавидели друг друга до самого конца. По его вине отец не принимал меня, считал выродком, рожденным неизвестно от кого.
Три пары рук затолкали меня в одно из огромных помещений серпентария и оставили одного, переваривать открывшиеся истины. Как я мог забыть о том подслушанном разговоре? Почему не придал ему значение? Я бы мог все исправить, если бы вовремя понял и рассказ обо всем папе.
Отец… Мама… Мое детство… Наша семья…
Юрий заживо похоронил нас всех. Своими заговорами он уничтожил все. Разрешил, сравнял с землей.
Господи, за что?! Как ты мог допустить такое?! Как?!
Моя душа горела. Она изнывала от лютой несправедливости, которая стала причиной всему. В тот день мама отказала ему, наверное, не в первый раз, и Юрий решил отомстить. Он сделал все, чтобы очернить ее в глазах собственного мужа, его брата, моего отца.
– Ненавижу! – Крик вырвался из горла, отразился от стен и сотряс мир вокруг. Я носился по комнате, которая оказалась каминным залом, и с остервенением крушил все, что попадалось на глаза. С каким же наслаждением я разбивал семейные фотографии и портреты, с которых на меня смотрели довольные физиономии Лебедевых. – Ненавижу вас всех! Твари!
Когда вокруг не осталось ничего целого, а комната превратилась в склад хлама, я бросился к двери. Каждая клетка моего тела ощущала присутствие врага. Я был хищником, вышедшим на охоту, и не мог позволить жертве скрыться. Он ответит. За все ответит.
Дернул одну ручку – не поддалась. Другая дверь тоже держалась мертвой хваткой. Меня заперли. Черт подери этих трусливых шакалов. Продумали все, гады. Но я, все равно, достану его. Хоть из-под земли, но вытащу, а потом лично отправлю его прямиком в Ад, в жаркие объятия Сатаны.
– Юрий, – нечеловеческий крик был настолько громким, что не мог не дойти до адресата. – Тебе не спрятаться от меня, скотина! Я тебя достану! Слышишь?! Никто тебя не спасет!
Впервые в жизни я, действительно, был готов убить. Мои руки не дрогнут, я не буду сомневаться ни единой секунды. Он сам подписал себе приговор, когда решил засунуть свой нос в святая-святых – в мою семью. Юрий хотел испачкать своими грязными руками моего ангела, но она предпочла такой участи смерть. Разрыв с любимым убил ее. Моя мама умерла из-за подонка, которого я называл дядей. Он не достоин пощады. Не позволю. Не дам жить. Не остановлюсь, пока не отомщу.
– Ты заплатишь, Юра! Клянусь всем, что у меня есть. Я не оставлю тебя в живых! Будешь кровью блевать, все равно не прощу. Никогда! Никогда!
23. Мери
В глазах рябило, дыхание сбилось, каждый вдох отзывался ноющей болью в груди. Когда попыталась сесть, стало только хуже. На миг, головокружение стало настолько сильным, что я невольно застонала. Сжав обессиленными руками виски, попыталась сфокусировать взгляд.