Замки из песка
Шрифт:
Погруженная в себя, не поняла, как мы доехали. Только легкое покашливание Игоря послужило щелчком к выходу из транса. Устремив на него невидящий взгляд, недоуменно заморгала.
– На месте, – как-то растерянно произнес мужчина, и поспешил отвести взгляд. – Ты точно в порядке?
– Д-да, – промямлила, отстегивая ремень безопасности. – Спасибо…
До подъезда я буквально бежала, стараясь не обращать на слабость в мышцах и обжигающий взгляд Игоря. Только оказавшись в надежном укрытии квартиры Амелии, позволила себе выдохнуть и немного успокоиться. Руки все еще дрожали, сердце отчаянно билось о грудную клетку,
Надо собраться. Нельзя поддаваться отчаянию. Нельзя!
Бросившись в свою комнату, вытащила из шкафа небольшую дорожную сумку и принялась складывать в нее свои пожитки. Пару кофт, футболки, кардиганы, белье. С молнией пришлось повозиться, но уже через пять минут я стояла у окна, пытаясь высмотреть на парковке перед домом такси.
Мысли путались, терпение таяло с каждой секундой. В такие моменты начинаешь сетовать на время, которое идет очень медленно. Мгновения тянулись целую вечность, позволяя черной дыре внутри разрастаться до невероятных размеров. Она поглощала меня, тянула вниз, унося на самое дно, откуда не было спасения.
Перед глазами стояли страшные картины из ночного кошмара. Я будто снова оказалась в нем, запертая в бесконечных каменных лабиринтах. Холод пронизывал до костей, отмораживая кожу, придавая ей противный серовато-синий оттенок. Собственное тело не повиновалось мне, а голоса в голове становились все громче, все отчетливее.
– Шлюха, – кричал в ярости отец, его красивое мужественное лицо превратилось в жуткую маску, при виде которой кровь стыла в жилах. Удар за ударом опускались на меня, рассекая бровь, разрывая губу. – Как ты могла?! Ты опозорила всех нас! Весь наш род!
Мама не вмешивалась, только громко рыдала, спрятав лицо затрясущимися руками. Она отползла от меня, будто я была заразной, прижалась спиной к стене и плакала. Арсен молчал. Ему не хотелось вмешиваться в историю, зачинщиком которой был он сам. Я ненавидела его. В одночасье любимый старший брат стал для меня чужим, незнакомым. Он не пытался защититься меня, не признавал своей вины. Ему было… приятно наблюдать за моим крахом. В его глазах светилось… торжество…
– Она совсем отбилась от рук в последнее время, – голос брата рассек воздух и вонзился в мою плоть острым клинком. Его гнусная ложь разрушила последние капли доверия, сожгла путь домой. – Я старался вразумить ее, пытался воздействовать и положить конец постоянным гулянкам. Но она совсем не слушалась меня, отец, – карие глаза Арсена были устремлены на папу, но в них не было ничего, кроме хищного блеска. Его ненависть разрывала мне душу, разбивала сердце, превращая его в крошечные бесформенные осколки. За что? За что ты так со мной?! Что я тебе сделала? – А вчера, – его голос дрогнул, послышался скрежет зубов, – она украла твои часы. Наверное, подарила их своему… дружку.
Конец пьесе. Кроваво-красный занавес с шумом опустился. Актеры прекрасно справились со своими ролями. Они могут гордиться собой.
Ночь двадцать седьмого мая две тысячи двенадцатого года стала концом моей прежней жизни. С тех пор я ни разу не видела ни своих родителей, ни брата. Они забыли обо мне, только мама изредка названивала, чтобы напомнить о том, как сильно я ранила гордость и честь отца. Она хотела, чтобы я приползла к нему на коленях и покорно склонила голову,
Нет! Нет! И еще раз нет. Мне не за что просить у них прощения. Я никогда не делала ничего такого, за что моим родителям было бы стыдно за меня. Это они выбросили меня, словно ненужную вещь, и забыли о моем существовании. Я бы умерла в тот самый день, если бы не бабушка. Она была моей единственной семьей. Моей опорой на протяжении всех этих лет. Ради нее я вынесу испытание новой встречей.
Звонок на домашний телефон заполнил мертвенную тишину пустой квартиру. Такси ждет у входа. Пришло время возвращаться на ненавистную родину в дом, который никогда не был моим.
Торопливо нацарапав для Амелии короткую записку, оставила ее на кухонном столе, и вышла. Странно, но оцепенение прошло. Тело больше ничего не чувствовало, двигаясь на автопилоте. Ему были чужды боль, усталость и отчаяние. Просто, пустая оболочка, запрограммированная на выполнение ряда действий. И первым в списке этих дел была поездка в Армению.
Водитель помог мне с сумкой, спрятав ее в багажнике. Серебристый седан с эмблемой компании встретил меня жарким, пропахшим автомобильными духами, салоном. Кондиционер работал очень слабо, дышать было нечем, но мне уже было все равно. Я не видела и не чувствовала ни-че-го. Лишь мысленно читала молитву, умоляя Господа Бога сохранить жизнь моей драгоценной бабушки. Больше мне ничего не нужно. Только бы все обошлось.
Дороги, как обычно, были переполнены. Перегруженное городское движение не позволяло мне ни на секунду расслабиться. Такси уверенно маневрировало среди длинного, не знающего конца и края, потока, машин. Несколько раз водитель – жизнерадостный дяденька-грузин, пытался завести со мной разговор, задавал вопросы и что-то рассказывал, но вскоре ему это надоело. Молчаливая спутница, не расположенная к общению, была ему не по нраву.
– Спасибо вам, – единственный раз заговорила с ним, когда он уже доставил меня до пункта назначения. Приняв из рук мужчины свою сумку, сунула ему деньги и бросилась к автоматическим дверям аэропорта Шереметьево.
Приятная прохлада ультрасовременного здания приветливо обласкала разгоряченную, красную от жары и нервов, кожу. Ноги, обутые в белые кроссовки, заскользили по мраморному полу. Несколько раз я чуть не столкнулась с другими, пребывающими и убывающими пассажирами, пока, наконец, не оказалась у стойки администрации.
Девушки, одетые в фирменную униформу, с аккуратно собранными волосами и лучезарными улыбками, сидели за длинной стойкой. Каждая из них была занята, гул голосов вокруг действовал отрезвляюще, яркие подсветки слепили глаза. Я будто оказалась в замке, полностью состоящем из зеркал и света.
– Билет на ближайший рейс до Еревана, – сказала, когда одна из них освободилась и обратила на меня свое внимание.
Короткий кивок головой, и девушка принялась уверенно стучать по клавиатуре своего компьютера.
– Ближайший рейс сегодня, в шестнадцать ноль-ноль, – сообщила она. – Оформлять?
Время на часах за ее спиной показывало только два часа дня. Еще столько же мне придется провести в зале ожидания, потом перелет… Господи, ну почему?! Времени и денег ехать в другой аэропорт у меня не оставалось. Остатка на моей банковской карте едва хватит на оплату билета…