Замки роз: нерассказанные истории

Снегова Анна

– Симулировали?! Но зачем?

Его величество выпрямляется, и мне приходится задирать голову, чтоб посмотреть ему в глаза.

– Возможно, понял, что слишком устал от королевских обязанностей – ведь королям не положены выходные или каникулы.

Кажется таким серьёзным. Он всегда серьёзен. Сдержанный и предельно сосредоточенный. Черты лица будто каменные. Но я вдруг отчётливо вижу, как плещется веселье на дне светло-голубого взгляда. И с немалым удивлением осознаю, что Его величество едва сдерживает улыбку.

Вот

таким, неожиданным, непривычным, он мне нравится еще больше. До тёплого-тёплого чувства, которое почему-то вдруг гасит панику, перекрывает мой страх и заставляет сердце отчаянно биться уже совсем по другой причине.

Я ловлю себя на мысли, что тоже улыбаюсь.

И тогда светло-голубой взгляд медленно опускается на мои губы. А моя улыбка застывает. Куда-то проваливаются все мысли, и время замирает.

– Или потому, что хотел ещё побыть наедине с моей маленькой пугливой целительницей и ее нежными руками.

Что?... он хочет… этим сказать?

Мне кажется, у меня что-то со слухом. И я слышу что-то не то. Или не понимаю чего-то важного. А скорее всего, всё вместе взятое – от такой неожиданно пьянящей близости я совершенно утратила способность связно мыслить. Это совершенно точно – ведь король смотрит на меня так, будто чего-то ждёт. Слова, или действия, я не понимаю. Поэтому просто стою как столб и смотрю на него широко распахнутыми глазами.

И тогда он вздыхает.

Улыбается мне одним только взглядом.

Убирает руки. А потом тянется, и заправляет один растрёпанный кудрявый локон мне за ухо.

– Я… можно всё-таки пойду? – бормочу тихо, отводя глаза.

Его величество аккуратно снимает мою ладонь с дверной ручки. И открывает дверь сам. У меня на ладони, наверное, теперь останутся надолго болезненные следы от гранёного металла.

Из приоткрытой створки тянет ледяным сквозняком.

Что ж. Вот и всё.

– Спасибо за то, что выхаживала, - очень серьёзно говорит король.

У меня ёкает сердце. Какое короткое прощание. Правда, я и на такое не рассчитывала, так что…

– Николь. Тебе определили гостевые покои напротив, насколько я слышал? Ты, правда, не пользуешься. Вот там и располагайся. Пока что. Встретимся утром за завтраком.

Меня мягко выпихивают в коридор – я сама на кисельных ногах бы не справилась.

С едва слышным щелчком запирается дверь за моей спиной.

Я прикладываю ледяные ладони к горящим щекам.

Это. Что. Сейчас. Было?..

17.2

17.2

Очень красивая комната. Синие ткани, слоновая кость в оттенках ковров и стен. Эту комнату хочется рассматривать, как произведение искусства, как картину, каждую деталь интерьера. Но чувствую себя здесь как в чужом храме. Прийти, восхититься, уйти.

Слишком чисто. Слишком

аккуратно. Тёмно-синее покрывало на кровати заправлено так, что ни складочки. И абсолютно пустой круглый столик с двумя креслами у окна.

Ни единой детали, которая бы говорила, что тут живут. Сама себе кажусь лишней. Соринкой на идеальном паркете.

И взгляд невольно приковывает дверь. Потому что я знаю – стоит ее распахнуть и сделать всего несколько шагов… и я снова увижу комнату, в которой я была счастлива, как никогда за всю свою не слишком радостную жизнь. Вот только у меня теперь нет ни единого предлога туда вернуться.

Терять это оказалось больно. Впрочем, я не ожидала другого.

Но выяснилось, что можно сколько угодно готовиться к боли. Всё равно не подготовишься.

Я устало огляделась и увидела саквояж со своими вещами, заботливо поставленный в углу. Что ж… не знаю, на сколько ещё дней мне велено задержаться. Но, по крайней мере, теперь смогу с чувством выполненного долга улечься в кровать и поспать в горизонтальном положении впервые за долгое время.

Я повернула ключ в двери и принялась, вздыхая, выискивать в саквояже свою ночную сорочку.

Легла ровно посередине слишком большой для меня кровати и уставилась в потолок. В голове теснились образы, ощущения, слова… всё быстрее и быстрее, и никак не желали останавливаться и складываться в целостную картину.

«…хотел ещё побыть наедине с моей маленькой пугливой целительницей и ее нежными руками».

Да, точно… в этом всё дело. У меня, наверное, талант к врачеванию. Ему понравилось, как я его лечила. Может, попроситься к мэтру Аурелиусу в ученицы?..

На этой обнадёживающей мысли я провалилась в глубокий сон.

***

Разбудил меня тихий, но настойчивый стук в дверь.

Сначала я испугалась, что разбудят моего пациента, и удивилась, кто может в такую рань ломиться в дверь королевской опочивальни… а потом сообразила, что я ведь уже не в ней. И ужасно расстроилась. Все события вчерашнего вечера навалились разом и ещё больше испортили настроение. Даже несмотря на то, что через большое в пол окно в комнату проникал удивительно чистый и яркий свет разгорающегося солнца. День обещал быть чудесным. А у меня на душе полнейший раздрай.

После небольшой паузы стук повторился.

– Николь, вы спите? – заинтересованный голос из-за двери заставил меня подскочить в постели, как разжатую пружину.

Я вскочила и принялась судорожно искать, куда ж я вчера с расстройства задевала платье. Особой аккуратностью я, увы, не отличалась, за что регулярно получала выволочки от сестёр в Обители. И вот теперь понимаю, как они были правы. Я зачем-то понадобилась Его величеству, а не могу найти, во что одеться!

В конце концов, пришлось спешно вытаскивать из саквояжа запасное чёрное.