Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
— Ура! Ура!
И съ этимъ залпомъ восклицаній на несчастную голову м-ра Пикквика посыпались куски рпы, моркови, картофеля, яицъ и многіе другіе веселые подарки.
Какъ долго могла бы продолжаться эта сцена и какія терзанія претерплъ бы м-ръ Пикквикь, — никто сказать не въ состояніи; но, къ великому его благополучію, среди улицы вдругъ остановилась джентльменская коляска, обратившая на себя вниманіе толпы. Изъ коляски мигомъ выскочили старикъ Уардль и м-ръ Самуэль Уэллеръ. Первый, съ быстротою мысли, подскочилъ къ президенту Пикквикскаго клуба и втащилъ его въ коляску,
— Судью зовите! — кричали двнадцать голосовъ.
— Да, зовите его, чортъ васъ побери! — сказалъ Самуэль Уэллеръ, занимая свое мсто на козлахъ. — Скажите ему поклонъ отъ м-ра Уэллера и объявите, что я приколотилъ сторожа! Прибавьте, что завтра я возвращусь и задамъ ему новую потасовку, если онъ этой не удовольствуется. Ну, пріятель, поворачивайся! — сказалъ онъ кучеру.
— Надобно сдлать распоряженія для начатія процесса съ этимъ кептеномъ Больдвигомъ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, когда коляска выхала изъ деревни. — Въ первый же день по прізд въ Лондонъ подамъ на него жалобу.
— Но вдь мы охотились на чужой земл,- замтилъ м-ръ Уардль.
— Какая мн нужда!.. a я все-таки подамъ просьбу.
— Нельзя.
— Отчего же? Непремнно подамъ, и лишь толь…
Но, взглянувъ на веселую физіономію Уардля, м-ръ Пикквикъ пріостановился и потомъ прибавилъ: — почему не подать?
— Потому, любезный другъ, что мы слишкомъ много выпили холоднаго пунша на чужой земл,- проговорилъ старикъ Уардль, заливаясь громкимъ смхомъ.
— Будь, что будетъ, — м-ръ Пикквикъ улыбнулся, улыбка превратилась въ смхъ, за смхомъ послдовалъ хохотъ, — и вдругъ вся компанія захохотала во все горло. Для возстановленія общаго веселья путешественники завернули по дорог въ деревенскій трактиръ и заказали дюжину стакановъ пунша съ аракомъ и лимономъ, въ ознаменованіе блистательной побды м-ра Уэллера.
Глава XX Объясняющая знаменитую личность господъ Додсона и Фогга и веселыя забавы ихъ конторщиковъ, съ подробнымъ описаніемъ трогательнаго свиданія между мистеромъ Уэллеромъ и почтеннымъ его родителемъ, о которомъ уже давно не было ни слуха, ни духа
Въ одно прекрасное утро, на одномъ изъ отдаленныхъ концовъ Корнгилля, въ нижнемъ этаж грязнаго и закоптлаго зданія, засдали четыре клерка господъ Додсона и Фогга, знаменитыхъ стряпчихъ въ суд королевской скамьи и въ высшемъ суд. Небесный свтъ и яркое сіяніе солнца были столько же доступны для этихъ господъ, сколько для человка, посаженнаго среди благо дня на дно глубокаго колодца, откуда, однакожъ, онъ мотъ на досуг считать звзды и производить астрономическія. наблюденія, чего никакимъ способомъ не могли длать конторщики господъ Додсона и Фоіта.
Конторой была грязная, темная, сырая и затхлая комната съ высокой деревянной перегородкой, скрывавшей клерковъ отъ наблюденія любопытныхъ взоровъ. Между множествомъ другихъ интересныхъ предметовъ постороннему зрителю бросались въ глаза два оборванныя кресла, гремучіе стнные часы, адресъ-календарь, вшалка для шинелей, гвозди для шляпъ и съ полдюжины полокъ, на которыхъ красовались огромныя связки
М-ръ Пикквикъ и Самуэль Уэллеръ постучались въ стеклянную дверь.
— Кто тамъ? Войдите! — закричалъ голосъ изнутри.
М-ръ Пикквикъ и Самуэль Уэллеръ вошли.
— Дома ли, сэръ, господа Додсонъ и Фоггъ? спросилъ м-ръ Пикквикъ ласковымъ голосомъ, подвигаясь, со шляпою въ рукахъ, къ деревянной перегородк.
— М-ра Додсона нтъ дома, a м-ръ Фогтъ занятъ своими длами, — отвчалъ голосъ за перегородкой.
И въ то же время голова, которой принадлежалъ голосъ, украшенная перомъ за лвымъ ухомъ, взглянула черезъ перегородку на м-ра Пикквика.
Это была шершавая, ярко лоснящаяся, напомаженная голова съ волосами песочнаго цвта, раздленными на два неправильные полукруга. Лицо ея украшалось парой крошечныхъ глазъ и грязными воротниками туго-накрахмаленной рубашки.
— М-ра Додсона нтъ дома, a м-ръ Фогтъ занятъ своими длами, — повторилъ человкъ, которому принадлежала напомаженная голова.
— Когда воротится м-ръ Додсонъ? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.
— Не могу сказать.
— Скоро ли м-ръ Фоггъ покончитъ занятіе своими длами?
— Не могу знать.
Затмъ напомаженный человкъ принялся съ великимъ глубокомысліемъ чинить свое перо, тогда какъ другой конторщикъ, продолжая готовить для себя въ двухъ стаканахъ содовую воду, бросалъ на него одобрительную улыбку.
— Я подожду, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.
На это не послдовало никакого отвта. М-ръ Пикквикъ слъ безъ приглашенія и началъ отъ бездлья прислушиваться къ бою стнныхъ часовъ и шумному разговору клерковъ.
— Весело было? — спросилъ одинъ изъ этихъ джентльменовъ въ сромъ фрак съ мдными пуговицами и широкихъ штанахъ чернильнаго цвта. Вопросъ былъ, очевидно, вызванъ продолжавшимся повствованіемъ о приключеніяхъ прошлой ночи.
— Демонски весело, — отвчалъ другой джентльменъ, разводившій соду. — Кутили напропалую.
— Томъ Кумминсъ былъ президентомъ, — сказалъ джентльменъ въ сромъ фрак. — Нализались вс. Я воротился домой въ половин пятаго и былъ такъ пьянъ, что никакъ не могъ доискаться ключа въ своемъ карман. Спасибо ужъ кухарка вышла навстрчу и отперла мою комнату, не то пришлось бы растянуться y порога. Желалъ бы я знать, что сказалъ бы на это старикъ Фоггъ? Вдь пришлось бы, я думаю, отваливать на попятный дворъ, еслибъ онъ пронюхалъ эту продлку.
Дружный хохотъ служилъ отвтомъ на это замчаніе юмористическаго свойства.
— У Фогга сегодня поутру была потха своего рода, когда Джакъ сортировалъ наверху бумаги, a вы уходили со двора, — сказалъ срофрачный человкъ. — Фоггь, изволите видть, перечитывалъ здсь письма, полученныя съ послдней почтой, и вотъ вдругъ вламывается въ дверь этотъ голоштанникъ… какъ бишь его?… ну, тотъ, противъ котораго мы настрочили бумагу въ Кемберуэлль?
— Рамси, — сказалъ клеркъ, говорившій съ м-ръ Пикквикомъ.