Замок Кафки – окончание
Шрифт:
«Моя фамилия Ледерер, – кивнул тот, – ошибки совершают все, но всё же я советую вам, господин землемер, стараться их совершать поменьше, даже непреднамеренных. Больше слушайте голос Бога в вашей душе и тогда вы сможете их избежать, ибо дьявол, – и он обратил руку к картине с рыцарем, – дьявол рядом всегда».
К. вздрогнул, вспомнив существо увиденное им на печи; воображаемый или настоящий дух тьмы подстерегал его недавно на обратной дороге от Лаземанов? И либо К. двигался по пути греха и дьявол ждал его там, чтобы составить компанию и увлечь его дальше вниз, либо путь его был правилен и нечистый дух только хотел заставить К. свернуть с него? При тщательном рассмотрении более вероятен был всё же первый вариант, вряд ли его искушение Матильдой было чем-то праведным, особенно по отношению,
«Итак, я думаю, вы можете стать, достаточно прилежным сыном Церкви – превозгласил он, осеняя задумавшегося К. крестом, – ибо я узреваю в вас искру веры, которую можно раздуть во спасение вашей души. Но полагаю, что вам, господин землемер, придётся приложить для этого и самому немало усилий».
К. снова облегченно вздохнул, за всю последнюю неделю, это пожалуй был самый благоприятный разговор с власть предержащими здесь, а то, что священник Ледерер это человек от мнения которого много что зависело в Деревне, а может быть даже и в Замке, сомневаться не приходилось. И если К. удастся заполучить святого отца в союзники, он сможет тогда значительно укрепить свои позиции здесь; даже странно, как это ему не приходило в голову обратиться к всепрощающей матери Церкви раньше, ведь она принимает своих грешных детей такими какие они есть, требуя взамен лишь веры или хотя бы её видимости.
Он поблагодарил святого отца за его участие и попросил разрешения ненадолго остаться в церковном зале, чтобы поразмыслить, как он сказал, немного о своей жизни и помолиться; он безусловно сильно раскаивается в своём неблагочестии, хотя ежедневный звон колоколов доносящийся от замковой церкви – а стало быть, их здесь даже две – давно уже должен был напомнить ему, куда ему следовало бы явиться в первую очередь.
Выслушав его слова, господин Ледерер благосклонно кивнул и простившись, неторопливо удалился вместе со своим донельзя ретивым, несмотря на старость, помощником. К. взяв для отвода глаз Библию с ближайшей скамьи, утвердился на ней же, а сам начал снова следить за Франкелем, который так и продолжал бормотать молитвы, стоя по прежнему на коленях, уткнувшись лбом в пол, и не обращая ни на что другое внимания.
В церковном зале было зябко, ждать пришлось довольно долго и К. начал понемногу коченеть. Ему даже вспомнилось детство, как он мёрз в церкви на службах зимой, будучи там со своими родителями, и как местный пастор Гульд приговаривал, глядя на мёрзнущих прихожан, – «Кому в храме холодно, тому в аду жарко будет». Наконец, он с радостью заметил, что Франкель зашевелился, и закончив свои молитвы, поднялся с колен. К. пришло в голову, что молодой человек тоже не выдержал холода, который кстати, становился всё ощутимей. Но, может быть, и ощутив холод, Франкель углубленный в свои думы, не обратил никакого внимания, что в зале он не один, и не замечая К., опустив голову, прошел мимо него к выходу. К. с запозданием вспомнил, что просидев с одеревенелой от холода спиной битый час в ожидании молодого человека, он даже не придумал подходящего повода, чтобы обратиться к Франкелю, когда тот закончит здесь свои дела. Поэтому он так отчаянно бросился вслед молодому человеку, что уронил раскрытую посередине Библию со спинки скамьи на пол. Услышав звук падения, Франкель обернулся с тревожным выражением на лице, и К. увидел его покрасневшие от пролитых слёз глаза и не до конца высохшие от них дорожки, по которым слёзы ещё недавно сбегали вниз.
«А, господин землемер», – сказал он медленно, словно постепенно пробуждая старое воспоминание, как будто с момента их знакомства истекло много лет. К. не успел ответить, как выражение лица Франкеля снова изменилось, когда он посмотрел вниз. Как оказалось, К. не только нечаянно уронил священную книгу, но и второпях ещё и наступил на неё ногой.
«Негодяй! – выкрикнул молодой человек таким громовым голосом, какой трудно было ожидать от столь тщедушного на вид существа, переводя гневный взгляд снова на К., – И вы посмели сделать это здесь!? В этом святом месте!?», – и он вдруг бросился к К. согнувшись почти пополам,
К. сам изрядно перепугался, но, к счастью, быстро сообразил в чём причина вспышки гнева молодого человека, и подскочив над лежащей на полу книгой, резко наклонился вперёд чтобы поднять её. Столкновения было не избежать, они оба с глухим треском стукнулись головами, одновременно, как близнецы, закричали от боли и повалились на пол; только Франкель при этом снова рухнул на колени, а К. упал на спину.
Какое-то время К. просто лежал на спине, держась за голову, ощущая как растёт горячая опухоль у него на лбу и только слышал, как рядом глухо подвывает Франкель, который похоже имел дело с теми же проблемами. Наконец у К. перестало так сильно шуметь в ушах и он с трудом, стараясь не отрывать рук от головы, перекатился в сидячее положение. Молодой человек, стоял перед ним на коленях, держался руками за лицо и сквозь пальцы у него просачивалась кровь; вид у Франкеля был при этом довольно ошарашенный, казалось, он не даже понимал, где находится.
«Прошу прощения, – К. с трудом пошевелил своим языком, – это чистое недоразумение, – он протянул руку и взял лежавшую в стороне книгу, чуть не ставшую причиной нечаянного смертоубийства – они же могли ненамеренно проломить друг другу лбы – и то, пока было неизвестно, всё ли в порядке с Франкелем, ведь просто так кровь из головы у людей не течёт, – я всего лишь хотел вас позвать, но случайно уронил Библию, да ещё и наступил на неё. Но я не нарочно, – он отнял от своего полыхающего лба руку и добавил: – поэтому совершенно незачем было на меня так бросаться».
Взгляд молодого человека принял чуть более осмысленное выражение. «Я не бросался на вас, – неразборчивым, глухим и шепелявым голосом, пробормотал он, – я кинулся поднять книгу, которую вы попирали ногами».
К. устало качнул подбородком и чуть снова не вскрикнул от боли, так сильно ему снова ударило в голову.
«Говорю же вам, это чистое недоразумение, я такой же христианин, а не какой-нибудь язычник. Господин Ледерер вам может подтвердить, – он ещё раз осторожно ощупал набухшую и уже изрядных размеров шишку торчащую как сучок у него высоко над правой бровью. Хоть голова и болела довольно сильно, но кость явно была целой, так что можно было надеяться обойтись только шишкой и лёгким сотрясением. Но как это было всё некстати! Разве можно теперь показываться с таким дьявольским рогом перед впечатлительными и чувствительными чиновниками из Замка? Да их сразу стошнит при виде К., и то, если ему удастся прорваться к ним через хозяйку и хозяина гостиницы, которые и в нормальном виде-то дадут К. от ворот поворот.
«Вы мне кажется выбили нос и разбили зуб, – жалостливо пролепетал Франкель, отнимая руки от лица, и в ужасе озирая свои окровавленные ладони, – то есть, я хотел сказать наоборот».
«Вам надо бы умыться», – сочувственно сказал К., ему стало жалко молодого человека, так как было видно, что тот пострадал похлеще К., хотя больше и по своей вине; всё-таки сейчас были не времена первых христиан, когда верующие люди с готовностью становились мучениками. Лишиться здоровья из-за случайно упавшей, пусть и священной книги, по мнению К. было всё же перебором.
Франкель согласно кивнул в ответ, и у него тут же снова закапала из носа кровь. С тихим вскриком он прижал её носовым платком, и пошатываясь поднялся на ноги. К. смотрел на него снизу вверх и пытался вспомнить нечто существенное, а именно – зачем он так отчаянно бросился за молодым человеком минуту назад. Ему же было крайне важно что-то от него узнать, но он никак не мог вспомнить что конкретно; как только он пытался напрячь свой мозг, у него начинала гудеть и болеть голова.
«Я смогу найти вас поcле?» – наконец, отчаявшись от своих бесплодных попыток вспомнить, спросил К.; может быть, это удастся позже, подумалось ему, пока главное – не упустить в дальнейшем из вида Франкеля. «Зачем?» – в ужасе спросил тот, делая шаг назад, и представляя видимо последствия новой встречи. «Я хотел бы скомпенсировать, причинённые вам неудобства, – пошёл на хитрость К., раз он уж никак не мог припомнить своих истинных намерений, – по мере моих возможностей и сил».