Замок ледяной розы

Снегова Анна

Улыбаюсь сквозь слёзы. Стискиваю розу в ладони. Она тёплая – до сих пор хранит тепло его тела.

А потом неожиданно приходит порыв, который я не могу и не хочу заталкивать обратно.

– Возьми меня с собой!

Рон смотрит на меня удивлённо и слегка недоверчиво. Ещё бы! После всего, что я только что наговорила.

– Корабль отплывает утром.

– Я поняла. Мне всё равно.

– И ты правда готова всё бросить и просто уехать со мной, прямо сейчас?

Молча киваю в ответ, потупившись.

Вздохнув,

Рон делает шаг ко мне и берёт моё лицо в ладони, заставляет посмотреть на себя.

– Спасибо, маленькая. Ты не представляешь, как много для меня значат твои слова! Но поступить так – значило бы не просто тебя «скомпрометировать», как любят говорить светские барышни. Это значило бы лишить тебя очень многого, чего ты заслуживаешь. Что я хотел бы тебе дать. И обязательно дам. К тому же, это неуважение к твоим родителям. Я не могу так поступить. Но самое главное…

Он приближается и целует мои брови, закрытые веки. Нежное касание губ к ресницам – и я таю в этой мимолётной ласке, в его шёпоте.

– ...там может быть по-настоящему опасно. Пойми, я еду во вражеский лагерь, посетить княжества, с которыми мы на пороге большой войны. Неужели ты думаешь, что я рискну своим маленьким храбрым сокровищем и потащу его туда?.. Нет уж. Чтобы сделать то, что необходимо, я должен быть абсолютно уверен в том, что ты в безопасности. Так что езжай-ка ты в Эбердин и сиди в столице, под защитой крепостных стен и королевской гвардии. Читай свои книги и просто дождись меня – и тогда обещаю, следующая зима станет последней, которую мисс Кэтрин Лоуэлл проведёт в Замке ледяной розы…

Прежде, чем я успеваю осмыслить значение его слов, он выпускает меня из рук и вскакивает на спину Снежному.

– А теперь предлагаю вернуть одну очаровательную заплаканную Черепашку домой, пока мистер Лоуэлл не отправился по мою душу с ружьём.

И протягивает мне руку.

В смысле?.. То есть, он предлагает ехать обратно вместе?..

Я еще не закончила удивляться, а меня уже подтягивают наверх, и я взлетаю на тёплую серебристую спину Снежного. И даже если бы я очень сильно захотела, то не смогла бы свалиться – так сильно Рон прижимает меня к себе.

Загоняю все страхи и переживания поглубже – у меня будет больше чем достаточно времени, чтобы окунуться в них с головой. Сейчас я просто хочу насладиться каждым мгновением, проведённым рядом – из тех немногих, то у нас ещё остались.

Почти не замечаю пути вокруг – кажется, всадник пускает оленя так медленно, как только может, но всё равно мне сейчас вовсе не до разглядывания видов.

У меня вдруг появляется отчётливое ощущение, что мне чего-то не хватило в этом разговоре.

Как будто мне чего-то не додали.

Вот только как бы поделикатнее намекнуть?..

(6/7 - 5)

По счастью, мой плавящийся от нежности мозг так и не успевает передать никакого сигнала моему бестолковому

языку, потому что боюсь даже предположить, в каких именно выражениях я бы объясняла, чего мне хочется прямо сейчас.

Рон опережает и произносит у меня над ухом нарочито-строгим тоном:

– И ещё, Рин. На всякий случай предупреждаю – сиди ровно и не вздумай ко мне поворачиваться!

– Это почему ещё?.. – кажется, мне изменяет голос. Эти странные срывающиеся звуки издаю точно не я.

– Потому что тогда я тебя поцелую.

Кажется, у меня в груди только что взорвалось маленькое солнце. Все кошмары и мороки странных видений, все тревоги неопределённого будущего в этот миг для меня значат не больше снежных хлопьев, тающих на губах.

– Так почему, ты говоришь, мне нельзя поворачиваться?..

Нет, этот тихий, хриплый от волнения голос определённо не мой.

– Потому что, малышка, ты просто не понимаешь, как на меня действуешь. Если я тебя поцелую, остатки моей силы воли полетят ко всем чертям. И тогда я никуда не поеду…

– Но это же… здорово…

– …а ты до утра не вернёшься домой.

– Ой.

– Вот тебе и «ой». Так что пока мы оба не нарушили своих обещаний, а я не прозевал этот злосчастный корабль, лучше не испытывай моего терпения. Велено сидеть смирно, и сиди.

Ну я и сижу.

Вот только мысли не хотят меня слушаться и вертятся вокруг каких-то совсем уж неприличных для юной барышни вещей.

Кажется, я сошла с ума, или чёртики в глазах Рона решили перепрыгнуть на меня и поселиться где-то у меня в животе, но я не могу удержаться, чтобы не спросить. Совсем тихо…

– А как я на тебя действую?

Длинный выдох мне в шею, почти стон.

– Нет, она еще и издевается!.. Ну хорошо, как бы так объяснить, чтобы ты поняла… поприличнее.

Начало уже заставляет моё сердце пуститься вскачь, и я с замиранием жду, что будет дальше.

Рон убирает руку с ветвистых рогов Снежного, и дальше наш олень идёт сам по себе по заснеженному парку, не разбирая дороги – медленно и плавно.

Горячие ладони ложатся мне на живот, и это прикосновение я ощущаю так остро, будто нет никакой преграды между ними и моей кожей.

– Представь, что ты – путник, заблудившийся в пустыне и умирающий от голода. После долгих скитаний…

Ведёт ладонями вверх, прижимая их всё крепче, и останавливается где-то возле ребер…

– …ты находишь оазис, в котором растёт яблоня. И на её ветвях – один-единственный цветок, прекраснее которого ты не видел ничего в жизни.

Правая рука медленно поднимается вверх, по ложбинке на моей груди, не касаясь, но заставляя трепетать от медленной пытки.

– …и ты боишься прикоснуться к этому цветку, боишься даже дышать рядом с ним, чтобы он не увял раньше времени и не утратил свою волшебную красоту.