Замок Тэсдея. Убийство жарким летом. Исчезнувший сенатор
Шрифт:
Питер был потрясен.
– И ты просто сидел здесь?
– Да, я просто так сидел здесь, – сказал Джоунс. – Меня здесь не жалуют. Я сторонник мирных методов, если ты помнишь, но я из тех, кто напишет правду о том, что происходит, если кто-нибудь из чернокожих останется в живых, чтобы прочитать это.
– Я должен найти Грейс, – сказал Питер.
– Там, внизу? – Джоунс горько усмехнулся. – Ты не пройдешь и пяти метров. Жажда крови уже овладела толпой, Стайлс. Они с удовольствием попрактикуются на тебе.
– У тебя есть какие-нибудь предположения, где
– Я просто сидел здесь, – ответил Джоунс. – Но у меня есть пара парней там, внизу. Ты подожди и посмотри на развлечение.
– Она пришла сюда помочь, – сказал Питер. – Мы получили инструкции шантажистов о передаче выкупа. У нас есть сутки, Натан. Нам они очень нужны. Тем людям, внизу, они тоже очень нужны, потому что если они пойдут за Спрэгом, то получат свое: армия стоит меньше чем в пятнадцати кварталах отсюда.
– Они знают, но для них это не имеет значения: «В долину смерти идут шесть сотен…»
– Это же массовое самоубийство!
– Но может быть, кто-то из их детей будет жить нормально. Они сейчас не живут.
У Питера пересохло во рту, болело горло. Глядя на эту бурлящую толпу истерически настроенных людей, он забыл о войне на улицах, об угрозе взрыва бомбы; сейчас он не мог думать ни о чем другом, кроме как о беспомощности своих попыток найти и спасти Грейс. Он повернулся к Джоунсу. Губы его шевелились, но он не мог произнести ни слова. Слабый лучик симпатии промелькнул в уголках глаз Джоунса, спрятанных за темными стеклами очков.
– Я не дурачу тебя, парень, – сказал он. – Я действительно не знаю, где она. – Он повернулся и посмотрел на улицу. Призывы убивать раздавались все громче и настойчивее. – Иногда я думаю о том, что человек не был создан как общественное животное, – сказал он. – Когда люди собираются вместе в толпу, они сходят с ума, но, когда затрагивают лично их или их дом, они тут же забывают о деле жизни, об интересах огромного большинства и думают только о том, что произойдет ЛИЧНО С НИМИ. Тогда единственное, что имеет значение, – это Я. Так и у тебя, Стайлс. Сейчас для тебя имеет значение только миссис Майнафи.
– Ты читаешь мои мысли, – прошептал Питер.
Он взглянул на бесконечные черные грязные крыши. Ее не было рядом; может быть, ее держат в каком-нибудь из этих домов, а может быть, затоптали в проходе. Он почувствовал желание закричать во всю мощь своих легких, чтобы выплеснуть свою муку, страдание и безнадежность.
В дверь крошечной квартирки снова постучали условным стуком. Девушка-негритянка вышла из задней комнаты, прошла к двери и отодвинула засов. Дверь открылась.
За дверью стоял негр в ярко-вишневой спортивной майке. На нем тоже были черные очки, которые могли уже показаться частью какой-то униформы. У негра были тонкие усы, козлиная бородка и неприязненно искривленные тонкие губы. Питер узнал его: это был один из тех, кто сопровождал Спрэга к нему домой прошлой ночью.
Внезапно вся тревога и затаенный гнев сконцентрировались на этом человеке.
– Что вы сделали с миссис Майнафи? – спросил он дрогнувшим от усилия
– Она заслуживает худшего, – сказал негр.
Питер бросился на него. Негр быстро шагнул в сторону от двери, и пружинный нож сверкнул в лучах солнца, падавших через окно.
– Не трогай меня, парень, – сказал он.
– Полегче, полегче, – строго сказал Натан Джоунс и удержал своей рукой Питера. – Это Рикки Ноулс, один из парней Джонни.
– Мы встречались, – сказал Стайлс.
– У вас мозгов меньше, чем у новорожденного младенца, – у тебя и твоей миссис Майнафи, – сказал Ноулс. – Мы здесь не закатываем вечеринку для белых парней. Вам что, надо это объяснять? – Он кивнул в сторону окна.
– Что с миссис Майнафи? – упрямо повторил Питер, глядя на Ноулса словно сквозь красную дымку.
– Я могу к ней проводить, – сказал тот. – А Джонни хочет поговорить с тобой.
– Сейчас, – сказал Питер.
Ноулс пожал плечами.
– С тобой тоже, Натан, – сказал он. – Джонни хочет говорить при свидетелях.
– Где?
– На генераторной станции.
Они спустились по длинной лестнице в подвал, где по-прежнему стоял туман из кухонных запахов, и вышли наружу в проход позади здания. Ноулс шел впереди, ни разу не оглянувшись.
– Примерно квартала через три – прачечная, – сказал Питеру Джоунс, шедший рядом с ним. – У них есть автономная генераторная станция, где они вырабатывают ток для себя.
В проходе, располагавшемся позади убогих многоквартирных домов, сдаваемых в аренду, грязи было по колено. Крысы на черных лестницах не убегали, а воинственно смотрели на проходящих людей. Наконец они оказались с тыльной стороны квадратного кирпичного сооружения; Ноулс открыл металлическую пожарную дверь, и они вошли.
Питер услышал грохот: это во всю мощь работало шесть огромных генераторов. От вибрации здание сотрясалось от пола до потолка. Ноулс начал подниматься по железной лестнице, Питер и Джоунс пошли следом за ним. Они вышли на площадку, расположенную над страшно шумевшими генераторами, как показалось Питеру, на уровне пятого этажа. Там, на дальнем конце железного мостика, находился маленький застекленный офис. Почти перед самой дверью Ноулс остановился, повернулся к Питеру и указал на что-то внизу. Питер застыл, крепко сжав руками перила. Далеко внизу, в помещении маленькой механической мастерской, он увидел Грейс. Она сидела на полу, опустив голову и прикрыв лицо руками; платье было разорвано и обнажало загорелое плечо.
– Грейс! – закричал Питер во всю мощь своих легких.
Гигантские генераторы откликнулись злобным грохотом. Грейс не шелохнулась. Даже если бы он кричал в десять раз громче, она не услышала бы его. Питер повернулся и хотел было направиться назад к железной лестнице, но Ноулс вернул его.
– Если хочешь дать ей шанс, тебе лучше поговорить с Джонни! – прокричал он и жестом указал на стеклянную дверь офиса, украшенную морозным узором.
Питер снова посмотрел на Грейс и махнул ей рукой, но тщетно: она не посмотрела вверх. У нее не было на это причин.