Замок Тэсдея. Убийство жарким летом. Исчезнувший сенатор
Шрифт:
– Нет, – ответил Питер.
– Можно договориться.
– Сожалею.
Кофейная чашка затряслась в руках Мэнсфилда. Он поставил ее на стол у двери.
– Ты и сам не больно сообразителен, Марти, – сказал он срывающимся голосом. – Какого черта не избавился от этой машинки?
– Ее подарила мне Анджела. Она стала бы задавать вопросы, – сказал Северенс. – Моя жена – мастер задавать вопросы, Стайлс. Не думал, что с этим будут проблемы.
– И ты позволишь ему уйти отсюда и сдать нас? – спросил Мэнсфилд.
– Ты шутишь?
– У вас нет большого выбора, – сказал Питер. – Маршалл знает, что я здесь. Если
– Он приедет сюда за вами, – продолжил Северенс. – А вас здесь не будет. Машинки, кстати, тоже не будет. С вами может что-нибудь случиться по пути сюда – сегодня улицы города полны неуправляемых людей. – Повернувшись к Мэнсфилду, спросил: – Он поместится в багажнике спортивной машины?
– Поместим, – отозвался Мэнсфилд.
– И вы думаете, что Маршалл позволит мэру отпустить вас с деньгами в багажнике?
– Вы вынуждаете меня действовать решительно. Вы – проблема номер один, Стайлс. Мой гараж находится в подвале этого дома. Мы переправим вас и машинку на яхту Роджера и выбросим весь этот груз где-нибудь далеко в море. Давай, Роджер.
Северенс и Мэнсфилд вошли в комнату; места для маневра почти не оставалось.
– Наверное, мне будет больнее, чем вам, – с идиотской ухмылкой сказал Мэнсфилд. – Как жаль… Такой славный парень – и ничего не почувствует.
Неожиданно словно молния пронзила мозг Питера. Он вспомнил сержанта десантно-диверсионной части, внушавшего им во время отработки приемов рукопашного боя в Корее: «Удар ногой по коленной чашечке – нога обездвижена; удар ногой сзади по голени – нога сломана; ребром ладони по трахее – перебита гортань; противник наклонился вперед – рубящий удар по шее – шея сломана, противник падает».
Мэнсфилд навалился на Питера, огромными сильными руками сжав его горло. В этот момент Стайлс понял, что только чудо может спасти его от смерти. Собрав все свои силы, он ударил Мэнсфилда в пах и, услышав, как тот взвыл от боли, отпрянул назад. Его протез послужил опорой, которая была ему так необходима.
Сеьеренс, с тем же выражением лица, что и на совещаниях у мэра, взял кочергу с латунной ручкой, стоявшую в углу у камина, и, размахивая ею как хлыстом, двинулся на Питера. Питер увернулся от первого смертельного удара, схватил кленовый стул с прямой спинкой, стоявший у стола, за которым он недавно сидел, и прикрылся им, как щитом, но, когда Северенс ударил еще раз, стул разлетелся на щепки прямо в его руках. Упершись здоровой ногой о стену, Питер кинулся на Северенса в мощном низком броске, схватив его за лодыжку, – это был прием из американского футбола. Он должен был вступить с ним в рукопашную, если не хотел, чтобы с помощью железной кочерги его мозги размазали по стенке.
Питеру с трудом удалось свалить Северенса. Тяжело дыша, он на мгновение увидел, что дверной проем пуст. Ударив своего противника металлическим протезом, Питер, покачиваясь, направился к двери, но когда он вошел в гостиную, то позади услышал злобный рев: Мэнсфилд пришел в себя и бросился в атаку. Всей своей массой он навалился на спину Питера, и тот упал под стокилограммовой тяжестью мускулов и костей.
– Я поймал его, Марти! – закричал Мэнсфилд. – Неси кочергу.
Сильная рука обхватила шею Питера и потянула голову вверх и назад. Питер закричал – просто для собственного успокоения, чтобы услышать свой голос в последний раз.
В следующее мгновение
– Оставайся на месте, папаша, – прогремел голос.
Комната наполнилась удивительно знакомыми голосами. Кто-то пронзительно крикнул.
– Если хочешь, можешь сломать ему обе руки, Рикки, только не бей по рту, – послышался голос Джонни Спрэга. – Он должен говорить.
Питер попытался приподняться на четвереньки. Сквозь боль, затуманивавшую его сознание, он смотрел на то, что происходило вокруг него. Спрэг стоял, наставив пистолет-пулемет Томпсона на бессмысленно глазевшего Мэнсфилда. Рикки Ноулс вывернул правую руку Северенса и крепко держал ее. Ноги Северенса были стянуты ремнем, и слюна стекала из его искаженного болью рта.
– Долго пришлось ждать, пока ты зашумишь, парень, – сказал Спрэг Питеру. – Мы даже не представляли, что здесь происходит, пока ты не закричал. Где телевизионные камеры, чтобы мы могли доставить его туда? А то генерал Колхаун опять произносит речь и призывает двигаться на север.
Мэр Рэмси, Марти Северенс и Спрэг сидели перед камерами в телевизионной студии Центрального вокзала. Позади них в застекленной кабине собрались Питер, Джерри Маршалл, Рикки Ноулс и еще дюжина чиновников. Мэнсфилда отвезли в специальное помещение недалеко от вокзала. Вначале мэр сделал заявление, а затем Северенс, придерживая бесполезно болтавшуюся сломанную левую руку, запинаясь, начал произносить свое признание:
– Я задумал этот план… написал письмо с угрозами, которые впоследствии подтверждались звонками. На самом деле никаких звонков не было… Мой шурин изготовил бомбу, которую обнаружили в «Коммодоре»… он имел туда доступ…
Питер взглянул на Ноулса и спросил:
– Бога ради, скажи, как вам удалось найти эту квартиру?
Ноулс пожал плечами.
– Я был против, – сказал он, – но Натан убедил Джонни. Он сказал, что ты, Маршалл и ваши друзья будете действовать только осторожно и легально. Натан знал, что времени не остается. Он подумал, что мы сможем действовать тоже осторожно, но нелегально и заставим Северенса говорить независимо от того, будут у нас доказательства или нет. Мы вошли туда следом за тобой и решили дать тебе немного времени поработать без нашей помощи. Ждали за дверью, и когда ты закричал, то прострелили замок.
Питер посмотрел в студию, где Северенс, мучаясь от боли, продолжал делать признание.
– Думаешь, это поможет остановить тех, кто сейчас в верхней части города? – спросил Питер Ноулса.
– Возможно, – ответил тот, – но только сейчас, Стайлс. Все равно если твои люди не дадут моим то, что им положено, то буря разразится.
– Разве ты не понял, что анархия никого до добра не доведет! – сказал Питер.
– Я отдал приказ войскам, – говорил мэр громким, уверенным голосом, – отойти от границ Гарлема. Вокзал и прилегающие к нему кварталы будут разблокированы и снова открыты для всех через полчаса. В час пик пойдут поезда. Людям генерала Колхауна приказано сдать оружие. Я хотел бы обратиться к жителям Нью-Йорка.