Замок янтарной розы. Книга 2
Шрифт:
А вообще, я в который раз пожалела, что я из тех людей, у которых в минуту опасности мыслительные процессы не ускоряются, а наоборот. Мне бы свои планы продумывать заранее, в кабинетной тиши… Любые случайности, не вписанные в ежедневник на сегодня, прочно выбивают меня из колеи. Эх, не быть мне великим разведчиком!
Тем временем присутствующие «отмирают». Богомол, ругаясь, велит страже преследовать беглеца. Те бросаются к окну, вышибают его остатки в несколько ударов и тоже уходят в ночь с диким шумом и лязгом. Маркиз, поколебавшись, следует за ними угловато-ковыляющей
Вздыхаю и падаю в ближайшее кресло в облаке юбок, как подкошенная. Ноги после всех волнений просто не держат. А ведь судя по всему, тревоги этой ночи для меня только начинаются!
Вспоминаю горячий шёпот Генриха на коже и его обещания. Вот лучше бы на корабль спокойно вернулся и уплыл уже куда-нибудь, ей-богу! Но нет, всё ему неймётся… сумасшедший! С трудом давлю улыбку и заставляю себя вспомнить, где нахожусь. А заодно кое-какие напутствия, которые получила от Его властного высочества.
И тут в опустевший кабинет врывается запыхавшаяся Жаба. Представляю, как она будет локти кусать, что пропустила всё веселье! Чешу за ухом Подарка, который уже перебрался мне на плечо. На душе опустошённость и щемящая грусть. Он, притихший, поддаётся моему настроению и тычется носом в шею, чтобы подбодрить.
– Бетти! Девочка моя!
Жаба бросается поднимать из угла свою дочурку, которая всё ещё, оказывается, сидит там и смотрит насупленно и обиженно. Подводит её в соседнее кресло, бросая на меня такие взгляды, что если бы ими можно было убивать, меня б тут уже не было. Дочь начинает торопливо пересказывать матери всё, что произошло, захлёбываясь в рыданиях. По счастью, из этой мешанины слов и слёз почти ничего не понятно, и как-то незамеченным проходит та подозрительная деталь, что злоумышленник и заложница в самом начале первой сцены первого акта этой трагикомедии вообще-то обнимались и даже почти...
У меня начинает снова болеть голова. Я же собиралась что-то сделать… Ах да! Встаю, приседаю в книксене, едва не теряю равновесие.
– Мадам, я сочувствую, что вашей дочери довелось пережить столько волнений, но поверьте, мне тоже досталось. С вашего позволения, я удалюсь в свои покои и лягу спать. Доброй ночи!
Она выпрямляется и то, что я вижу в её взгляде, так не вяжется с улыбкой, что меня чуть не передёргивает от омерзения.
– Что же вы так быстро, милочка! Долг хозяйки велит мне убедиться, что с моей драгоценной гостьей всё в порядке.
Маркиза подходит к одному из шкафов, выуживает откуда-то из недр своего обширного декольте ключик и отпирает небольшую дверцу закрытого отделения. На письменный стол передо мной с громким стуком ставятся глиняная бутылка, оплетённая сетью потемневших от времени верёвок, и доверху наполненная рубиново-алой жидкостью фарфоровая рюмка.
– Вот, выпейте моей фирменной травяной настойки! Великолепно успокаивает нервы.
– Мам, я тоже хочу!
– Тебе нельзя! – зыркает на дочь Жаба. – Она на алкоголе! Вот исполнится двадцать один, тогда и поговорим. Пейте, душенька! Сразу полегчает.
Застываю
Нет, мне и правда нужно поскорее выбираться из этого ужасного места.
– Простите… после алкоголя меня мучают кошмары… Я пойду.
Прижимаю к груди беспокойно ворочающегося лиса и почти выбегаю из кабинета, чувствуя, что перед глазами всё качается.
Скорее, скорее!
Наверх, в комнату, где под провалами зеркал всё ещё лежит блюдо с раздавленными пирожными и стоит графин с «лимонадом».
Дверь не запереть, на ней нету замка. Временами выглядываю в коридор через узкую щёлку и очень скоро замечаю, что в дальнем его конце появляются стражники и остаются там со скучающим видом. Караулят подходы. Наверняка Богомол, вернувшись ни с чем и сопоставив кое-какие моменты, сообразил, что за моей комнатой лучше следить на всякий случай. На предмет неурочных гостей.
В нервном беспокойстве выхожу на балкон и вижу, что в притихшем ночном парке тут и там мелькают жёлтые пятна, едва скрытые тёмной листвой. Значит, окна тоже сторожат…
Минуты текут за минутами. Брожу по комнате туда и сюда, меряю шагами. Подарок молчит, только настороженно поводит ушами, прислушивается.
Такое чувство, будто проходит уже половина ночи, когда я вздрагиваю в испуге и застываю, услышав металлический лязг. Бросаю перепуганный взгляд в сторону выхода на балкон, который выглядит сейчас как портрет ночи в белой раме вздымаемых ветром белых занавесей.
За кромку баллюстрады цепляется странная железная штука с изогнутыми зубьями, которая по виду больше всего напоминает мне… абордажный крюк с тех картинок из приключенческих романов о пиратах, которыми я втайне давно уже зачитываюсь.
Через мгновение там же появляются руки, в несколько быстрых движений человек в тёмной одежде подтягивается и переваливается на балкон. Не успеваю испугаться, едва-едва в голове пробегает мысль о том, что ещё Красной Маски мне сейчас бы не хватало для полного и окончательного счастья… но уже понимаю, что это не то.
Я знаю только одного сумасшедшего, который будет брать на абордаж балкон девушки посреди ночи во дворце, полном вооружённых людей.
Да ещё и с розой в зубах.
Роза невероятно рыжего, почти янтарного оттенка немедленно выплёвывается и всовывается мне в руки вместо лиса, который небрежно берётся за шкирку и, обалдевший не меньше меня, отсаживается на трюмо.
– Значит, так! Упрямый Птенец - вот теперь времени и правда в обрез, так что буду краток. И на этот раз я подготовил непрошибаемые аргументы. Ответ на твой вопрос – «в качестве жены».
– К-какой вопрос?
– Который ты задавала в нашу прошлую встречу. В качестве кого я тебя забираю с собой. В качестве жены. И к твоему сведению, капитаны кораблей имеют право совершать брачные обряды. Сам всё что надо проведу, так что к утру будем уже женаты. Ну что – такой вариант устроит?
Глава 14. Обретённые ключи