Замок янтарной розы. Книга 2

Снегова Анна

В моём сердце птицей феникс разгорается счастье.

– Так что будь добр, поставь уже меня на место! И я с него не сойду, пока не признаешься по-человечески. Не то знаю тебя – станешь потом отпираться, что я что-то не так поняла.

Посмеиваясь, Ужасный Принц слушается, но руки остаются на талии.

– Значит, упёрлась насмерть, да?

Не расцепляем взглядов. Как будто никакая сила на свете не заставила бы оторваться друг от друга сейчас.

– Угу. Только так и никак иначе!

Вздёргиваю подбородок и готовлюсь

спорить дальше. А он неожиданно покладисто соглашается:

– Как скажешь! Тогда постоим здесь. Эй, ушастый! Тащи сюда цветок.

Мой своевольный лис слушается этого невыносимого Принца с полуслова – так, что мне становится дико завидно. Особенно, когда собственный питомец протягивает мне подаренную розу в зубах, сидя на плече Генриха. Спелись, заразы!

– Особый сорт, привёз целый куст из недавнего плавания специально для тебя. В Королевстве такие не водятся. Загляни в середину.

Бросаю подозрительный взгляд на Ужасного Принца, но любопытство оказывается сильнее. Махровые лепестки цвета заката окружают плотно сомкнутые тугие в центре. С трудом раскрываю их пальцами, жалея, что приходится мять такую красоту. Щёки до сих пор горят так, что даже прохладный ночной ветер их не остужает.

– Только не говори, что ты додумался засунуть туда кольцо!

– Отличная идея! Жаль, мне в голову не пришла. Нет, там другой сюрприз. Скажешь потом за него спасибо.

С этими словами он неожиданно отпускает меня и делает широкий шаг в сторону.

И надо было догадаться по его загадочной ухмылке, что дело тут нечисто! Но я не успела. Лепестки в центре прятали несколько пушистых тычинок. Как только я коснулась их пальцами, в воздух поднялось крохотное облако пыльцы. Я невольно его вдохнула, едва не закашлявшись от душного и сладкого аромата… а потом поняла, что сознание начинает уплывать.

Упасть мне, правда, не дали. Подхватили услужливо, положили мою вялую голову себе на плечо. Ну правда – такие широкие плечи просто созданы для того, чтобы на них спать!..

В голосе, который звучит над ухом – ни капли раскаяния, одно чистое, незамутнённое самодовольство:

– Я же сказал, Птенчик – в следующий раз будет по-пиратски!

Берёт мои ладони бережно, поднимает вверх. С тихим вздохом слушаюсь и цепляюсь за шею этому коварному похитителю. Убью, когда проснусь.

Внизу какая-то суматоха. Кто-то шумит, кричит… но кажется, к нам это не имеет отношения. Мне так хорошо лежать с закрытыми глазами, что даже лень думать, что там опять стряслось.

Судя по странным ощущениям, меня привязывают к себе верёвкой за талию.

– Эй, ушастый, ты там держишься?.. Что? А, нет – не уроню, не бойся.

Качаюсь, как груша не дереве. Я что, стала фруктом? Когда это?.. ну да ладно. Буду висеть на дереве и греться на солнышке. Красота-а-а…

Какой-то очень приятный голос шепчет мне на ухо:

– Птенчик, неужели ты думала, что я оставлю тебя

в этом змеином гнезде? Когда ты проснёшься, мы будем далеко в море. И у тебя уже не останется путей к отступлению.

Мысли путаются. Больше ничего не понимаю, кроме того, что мне теперь можно вообще ни о чём не думать, и только спать. Счастье есть, оказывается!

В голове повторяются волшебные, завораживающие слова – как заклинание.

В море… в море… в море…

На последнем краю перед тем, как окончательно соскользнуть в уютную, тёплую темноту, обнимаю его за шею ещё сильнее и прижимаюсь крепко-накрепко всем телом. Шепчу жалобно, совсем по-детски:

– Ты правда меня крадёшь?..

– Правда, моё сокровище.

– Хорошо-то как…

Отпускаю настырную магию куда-то в сторону, и она рассеивается, уходит бесконтрольным потоком в ночь – подальше. Потому что мне сейчас нельзя никуда перемещаться! Мне непременно надо оказаться там, куда меня несут.

ЧАСТЬ II. ЯНТАРНЫЕ ВСПЫШКИ. Глава 16. Дыхание большого зверя

Первое, что понимаю, когда сознание понемногу возвращается – я лежу на спине, чем-то мягким укрытая, и меня… качает. Как младенца на руках у матери. Или нерождённого малыша в материнской утробе. Волшебное чувство – им хочется наслаждаться вечно. Поневоле возвращает то самое ощущение безопасности и безмятежного счастья, которое было когда-то в детстве – наверное, это память тела.

Глаз не открываю, прислушиваюсь.

Вве-е-е-ерх… Вни-и-и-из…

Вве-е-е-ерх… Вни-и-и-из…

И шелестит что-то. Протяжный шелест накатом – тиш-ше, громче, снова тиш-ше, и снова медленно приближается… фш-ш-ш-ш-ш…

Как будто я лежу сверху на огромном звере, и он шумно и спокойно дышит подо мной.

Пахнет влажным деревом и свежим ветром с солью. И вездесущей пряностью. Чем-то вкусным ещё. И абсолютным покоем. Мне никогда в жизни не было так хорошо.

Под сомкнутые веки проникает мягкий дневной свет. Решаюсь открыть глаза. С непривычки всё кажется слишком белесым, размытым. Моргаю как следует… изображение теперь более резкое, но всё равно – с трудом понимаю, что происходит и где я, собственно, нахожусь. Вроде бы на мою комнату в Университете не похоже… Я… вернулась домой? Не помню.

Вижу потолок из гладко отполированных досок красного дерева. Такой красивый благородный оттенок… судя по смолистому привкусу воздуха, это дорвудская багряная сосна. Ближе к углам комнаты - рельефная резьба, кое-где с потёртой позолотой. Напрягаю зрение… мне очень хочется рассмотреть… В узоре – птицы. С чего я взяла, что это ястребы? Ястреб, летящий над курчавыми волнами, и солнце наверху – этот мотив повторяется через равные промежутки рефреном.

Так… до стыка со стеной мой взгляд худо-бедно добрался. Что у нас там ниже? Опускаю взгляд, но лёжа на спине с очень тонкой подушкой не многое можно рассмотреть, и я решаюсь сесть.