Замороженный
Шрифт:
– Да чего ты там опять не знаешь? Расслабься уже, ты же ничего не теряешь. Мы оставим вас наедине, – он подмигивает мне и скрывается на кухне, а через секунду выскакивает оттуда за ручку с хихикающей Танькой.
Стоять в коридоре не вариант, так что возвращаюсь обратно.
– Привет, – зачем-то говорю я, когда захожу к Кристине.
– Привет, – улыбается она. – Ребята, похоже, решили, что нам надо побыть вдвоём.
– Ага, – говорю я.
Может, ещё не поздно уйти?
– Посидишь со мной? – Кристина похлопывает по сиденью
– Хорошо, – я присаживаюсь рядом.
И чего я строю из себя недотрогу? Она смотрит на меня, как будто ждёт, когда я наконец-то решусь. Ладно. Наклоняюсь к ней и аккуратно целую. Она сразу подтягивает меня к себе так, что мне приходится упереться в спинку дивана, чтобы не раздавить её.
У неё мягкие губы. Какие-то слишком мягкие. И скользкие. Как те слизни, которых я собирал для Ксюхи. Фу, о чем я, блин, думаю?! Отгоняю от себя глупые мысли. Продолжаю. Теперь-то отступать точно поздно.
Кристина томно дышит и выгибается подо мной. Выглядит это странно, как-то уж больно наигранно. А потом происходит что-то ещё более странное – она отворачивается и шепчет мне на ухо: «Нет, нет, не надо». Отстраняюсь, чтобы понять, что случилось, но она притягивает меня обратно и снова целует.
В этот раз её язык оказывается у меня во рту. Я чуть не давлюсь от неожиданности, но она опять отрывается от меня и шепчет, прерывисто дыша: «Нет, перестань». Да что такое?! Отодвигаюсь, чтобы прекратить этот цирк, а она в это время лезет холодной рукой с острыми ногтями мне под свитер. Дёргаюсь от неприятного прикосновения к животу.
– Всё. Хватит с меня, – я слезаю с неё с твердым намерением уйти и больше никогда сюда не возвращаться.
Слишком драматично хлопаю дверью. Кое-как натягиваю кроссовки в темноте коридора. Пытаюсь вытащить свою куртку из-под вороха чужих вещей. Плевать, завтра заберу. Выхожу в подъезд и тяжело выдыхаю. Зачем я в это ввязался? Уже начинаю спускаться по лестнице, но из квартиры выскакивает Семён в футболке наизнанку.
– Морозов, ты чего?
– Ничего! – говорю я и продолжаю спускаться. – Это было отвратительно.
– Это он не про вас, девочки.
Оборачиваюсь и вижу, что они вдвоём смотрят на нас выпученными глазами. Обе пропадают в квартире буквально на пару секунд, а потом появляются в подъезде уже с накинутыми на плечи куртками.
– Педик, – бросает мне Кристина, и они вместе, громко цокая, спускаются по ступенькам.
Мы с Семёном молча стоим , пока шаги совсем не затихают.
– Что случилось-то? – спрашивает он.
– Да она сама весь вечер клеилась ко мне, а потом устроила спектакль: «Не надо, перестань» – как будто я её насилую.
– Морозов, ты же не..?
– Ты дебил? – возмущаюсь я.
– Ладно, извини. Ну ты же знаешь этих девчонок, – отмахивается Семён, облокачиваясь на перила лестницы. – «Да» у них значит «Нет», а «Нет» значит «Да».
– Такие приколы не для меня.
– Ну ладно тебе, хоть развеялся. Посмотрел на других
– Лучше бы не смотрел. Вика хотя бы была со мной нежной. А это что? – я задираю свитер и демонстрирую живот с красными пятнами от когтей Кристины.
– Это страсть, – смеётся Семён.
– Всё. Я пошёл, – говорю я и продолжаю спускаться.
– Морозов?
– Ну что ещё?
Я разворачиваюсь, и меня ослепляет вспышка телефона.
– У тебя всё лицо в помаде.
– Фу! – я вытираюсь руками, но, похоже, только ещё больше размазываю по себе эту гадость. Надо поскорее умыться.
– Девчонки ушли, может, хоть в приставку поиграем? – кричит Семён мне вслед.
– Нет, – отрезаю я.
Оттерев эту ужасную помаду, я ложусь на кровать. Не могу избавиться от ощущения чужой холодной ладони на животе. Кладу на это место свою руку, но не помогает. Открываю чат с Викой: «Кажется, я ошиблась». А что, если бы я написал ей? Что, если бы попросил прийти? Может, она уложила бы меня к себе на колени, как раньше, и гладила мои волосы. Наверное, мне стало бы легче. Хорошо, что у меня осталось фото, которое не даст мне наделать ещё больше глупостей. Пару минут разглядываю, как моя девушка целует другого парня, и откладываю телефон подальше.
Глава 21
Утром я просыпаюсь от настойчивых звонков мобильного.
– Да, – на ощупь отвечаю на вызов.
– Морозов, привет! Чего трубку не берёшь? Я уж собирался идти к тебе.
– Сёма, чего тебе надо?
– Слушай, есть шикарное предложение.
– Знаешь, где я видел твои предложения? – ворчу я.
– Ты что, обиделся? – удивляется он. – Да ладно тебе! Обещаю отныне тебя ни с кем не знакомить и уважать твоё право быть холостяком. Мир?
– Ладно. Что там у тебя? – протираю глаза, пытаясь окончательно проснуться.
– Короче, тут такая тема: у Котика есть двоюродная тётка, а у неё муж. И у этого мужа брат…
– Семён, – прерываю я его, – ты уверен, что мне надо знать всё семейное древо Котиковых?
– Короче, у них есть снегоход. Пойдём на ватрушках по реке кататься?
– Когда?
– Зайду за тобой через десять минут.
– Какие десять минут? – начинаю я, но понимаю, что меня уже никто слушает.
Сползаю с кровати и плетусь в ванную. В коридоре встречаю папу.
– Доброе утро, ты чего так рано?
– Сейчас Сёма придёт, – говорю я.
Этого объяснения достаточно.
– Опять куда-то понеслись… – вздыхает папа.
Кататься на ватрушках оказывается и правда шикарной идеей: летишь по льду, вокруг сплошное голубое небо, снег в лицо. Мы успеваем наораться и насмеяться так, что у меня болят мышцы пресса. Вот это я понимаю «отвлечься», а не чужой язык себе в рот засовывать. Меня даже передёргивает, когда я вспоминаю вчерашний вечер.
Котик уезжает вместе со своим братом мужа тётки (или как там его), а мы с Семёном остаёмся вдвоём посреди реки.