Замполит
Шрифт:
Катенька переходит к моему лицу.
– Папа, а ты меня видишь?
– Вижу.
– Через эти дырочки?
Она пальчиком чуть не попадает мне в глаз. Елена Ивановна вовремя перехватывает ее руку.
– Катенька, не надо, папе будет больно.
– А как же папа ест, его развязывают?
– Нет. Ему дают готовую кашку, как тебе по утрам.
– Она такая противная.
Врач смотрит на часы.
– Елена Ивановна, сейчас Иван Васильевичу должны сделать перевязку. Вам пора.
–
– До свидания, папа.
Доктор с Еленой Ивановной и дочкой уходят. Перед моими глазами возникает заплаканное лицо Люси.
– Как это страшно, - говорит она.
Полковник действительно вцепился в меня. Он пришел очень довольный.
– А вы молодец. Доктор рассказал мне все о вашей встрече с женой.
Он подчеркнул это слово - с женой.
– Боже, как я вас ненавижу.
Полковник смеется.
– Все ненавидят. Скоро здесь будет следователь по вашему делу, так что держитесь, гражданин Полторанин.
– Что вы мне еще повесили?
– Это вполне нормальная вещь. Ведь вы выпали из окна и естественно возникают вопросы, как и почему?
– Что же вы мне предлагаете здесь-то сказать?
– А ничего. Вы же не помните, что произошло? Вот и отвечайте, что ничего не знаете.
– А все же?
– Это хорошо, что вы ничего не знаете. Так и оставайтесь в неведении.
Мне подсовывают нового соседа. Как мне рассказала шепотом Люся, это скрывающийся от правосудия директор универмага. В палате запахло апельсинами, яблоками, жареными курами. Появились нескончаемые родственники, которые сумками приносили еду и выпивку. Вечером сытый директор, развалившись на кровати, пытался завязать со мной разговор.
– Как же тебе удалось так шлепнуться?
– А как тебе удалось, отделаться от правосудия?
Директор хохочет.
– У меня все будет в порядке, кому надо вклеят, а меня на пол года отправят долечиваться в санаторий, а там все пройдет.
– А у меня все залечиться и я пойду домой.
Он опять ржет. Потом его понесло в воспоминания, про райскую жизнь, про баб, а я все мучаюсь и думаю о своих проблемах.
Утром приходит следователь, моего соседа из палаты как ветром сдуло. Мы сидим в палате вдвоем и аккуратный человечек в очках записывает мои показания.
– Вы в последнее время ни с кем не ссорились?
– Нет.
– В показаниях боцмана Альметьева, есть следующие слова: "Замполит очень злился на старпома и четвертого помощника. Они не раз в каюте замполита ругались и однажды он даже слышал, проходя мимо двери, как замполит орал о том, что когда они вернуться на родину, то он постарается этих приятелей привести в чувство..."
– Не помню.
– Хорошо. Вы были в номере гостиницы один?
– Да.
– Вы подошли к открытому окну, перед тем как выпасть?
– Не помню. Было оно открытым или закрытым, ничего не помню.
– Давайте все так и запишем.
– Давайте.
В конце разговора следователь сказал.
– К сожалению, мы не можем прекратить следствие, так как на лицо факт, что кто-то побывал в вашем номере и оставил следы. Уж больно этот кто-то хотел, что бы вы погибли. Придется разбираться, кто это сделал.
Ну и сволочь же полковник, мало того, что биографию испортил, так еще мне одну пакость подсунул.
Торгаш сразу стал выпытывать.
– Никак дело шьет?
– Разбирается почему упал, по пьянке или трезвый?
– Вот волчье племя, вцепиться так пока не сожрет, не выпустит. У меня из практики только один такой хорошенький хлюст попался. Я его накормил, напоил, денег дал и все..., а вот другие, как с цепи сорвались...
– Все равно когда-нибудь попадешься.
– Ну и дурак. К нему лицом, а он попой.
Входит Люся.
– А ну спать.
– Люсенька, девочка, ты не хочешь, что бы я тебя поцеловал.
– Больной, спать, иначе я доложу врачу, что вы нарушаете распорядок.
– Ой, как мне страшно. Ладно, ложусь, но все равно тебя потом поцелую.
Я иду на поправку. Каждую неделю регулярно приходит лже-жена с дочкой и рассказывает о своих делах, соседях, друзьях. Мне сняли гипсы с ног и рук, я учусь владеть ими. Наконец, пришел косметолог. Ему распаковали и показали мое лицо, он занялся им всерьез.
– Здесь почти нет носа, но мы вам его сделаем, будет лучше прежнего, так..., здесь подтянем кожу, а здесь исправим челюсть, придется ее оперировать. Ничего, молодой человек, и ни таких исправляли. Я вот восхищаюсь вами. Говорят вы упали с шестого этажа на землю, жутко разбились и надо же, не хандрили, не ныли и... поправляетесь.
– Наверно это так.
– Не наверно, а точно. Сегодня и мы с вами начнем курс лечения.
– Давайте начнем сегодня.
Торговец пришел в палату с распухшим лицом.
– Вот, сволочь, попортила все лицо.
– Вы о чем?
– Да эта тощая вобла, Люська. Придавил ее в препараторской, так она врезала мне "уткой". Надо идти к дежурной сестре.
– Ты лучше на Люську не дави. Если пожалуешься на нее, так мои ребята с пароходства тебя со света сживут.
– Тоже испугал. Хотя, что с замполита возьмешь, кроме неприятностей ничего не получишь.
– Вот и хорошо. Теперь иди... лечись.
Меня готовят к операции. Рядом суетится Люська.