Замуж хотелось очень, или Шаманка Роутег
Шрифт:
Скверное настроение окончательно испортила эта чокнутая шаманка, а мысль о том, что завтра предстоит поход по родственникам, совсем растушевала краски.
Собравши всю волю в кулак, я опрокинула содержимое чашки в рот, облила в двух местах футболку и пошла спать.
Луна высоко висела надо городом, заглядывая ко мне в окна. Я крутилась с бока на бок, не в силах заснуть. Странно, проблем со сном у меня никогда не было. Что сейчас? Стресс полученный в театре? Нервы? Я повернулась поперек кровати, подбила рукой подушку и закрыла глаза.
– Спать, Саша, спать, – пробубнила под нос и стала ждать. В
Голос мамы раздался где-то сбоку.
– Сделаешь уроки – дам конфету, – как всегда строго сказала она.
Я заглянула в комнату из коридора, в котором оказалась. Мама сидит на стуле, я напротив за столом, подперев голову рукой. Судя по всему, над математикой и мне восемь лет. Как сейчас помню тот ненавистный день, а математику ненавижу до сих пор.
– Мам, я не понимаю, – начинаю канючить.
– Понимаешь, – спокойно говорит она, не меняя интонации, от которой идет мороз по коже. – Просто не хочешь понимать. Пиши: А равно Б… вот видишь, все просто, а ты два часа сидишь над простым примером. Держи шоколад.
Мама отломила от плитки три кубика и вложила мне в ладошку.
Что происходит? Странный сон, но такой реалистичный. Подойдя ближе, заглядываю в тетрадь. Да, все верно, математика и шоколадка «Аленка», которой меня награждали за каждый правильно сделанный урок.
– Что с письмом? – слышу мамин голос.
– Сделала, – отвечаю я маленькая.
– И проверила?
– Да, можно мне еще шоколадки?
Я села рядом с собой на диван и потрогала себя же за руку. Реакции нет, и мама меня не видит. Странный сон.
Вдруг как бубном по голове меня долбанула фраза шаманки: «У тебя есть выбор, много выбора». Я мотнула головой, чтоб сбросить странные звуки. Что за квест? Или точнее, что за бред? Я посмотрела на очередную порцию шоколадки, которую мама протянула мне маленькой, и почувствовала легкую тошноту. «Все проблемы твои из детства» – как-то сказала Игнатьева. Подумаешь, Америку открыла, и дураку ясно. Но сейчас дураку вообще не ясно, что происходит. Хотя то, что мама поощряла меня шоколадом, а я наивная и рада была – точно проблема из детства. Что получили в итоге? Одинокую, распухшую и несчастную барышню. Не зря же я шоколад тоннами ем и никак отучить себя не могу. Хотя борюсь с этим честно и отважно.
В моем опыте было обширное общение с разного рода диетологами и безумное количество использованных диет: японская, по которой ты должен был исключить соль и есть все в дрянном пресном виде, белковая, на которой нужно было продержаться шесть дней, находясь в полуобморочном состоянии, а потом умереть с горя, набрав-таки сброшенный в мучениях вес обратно, дробное питание, периодическое голодание. Я пила молотый чернослив с кефиром, в надежде вычистить жир, но, видать, жир плотно прилип к моему телу изнутри и так не вычищался. Я сидела на раздельном питании, не ела после шести, семи, пяти, но все приводило меня к поражению. В какой-то момент я стала напоминать себе резиновый шар, который сдувается и надувается, с одной разницей: несмотря на все мои титанические труды, я почему-то только надувалась.
Так
Продолжая монолог в голове, я повернулась к своим родственникам из прошлого. Нет, ну так действительно нельзя. За четыре урока почти плитка шоколада! А теперь, видите ли, у меня на еде все удовольствия подвязаны, конечно, еще бы. Что же делать? Силой мысли, может?
Я напрягалась в поисках мысли, которой могла бы остановить этот процесс. «Фу» – не подходит, «нельзя» – тоже как-то по-собачьи. Что же сказать: «Не ешь, Саша!»? Я повторила про себя это словосочетание несколько раз, и Саша, точнее я маленькая, одернула руку от очередной порции сладкого.
– Мам, я не хочу, – раздалось снизу, и я выдохнула, снижая напряжение.
– Почему это ты не хочешь? – опешила в свою очередь мама.
Глядя на всю эту картинку со стороны, я постепенно уходила в шок и гуляла по его просторам. Все детство я была, мягко говоря, округлым ребенком с лишним весом. Мама радостно называла это – здоровая девочка, но одноклассники и ребята со двора ее мнение не разделяли, а точнее – вкладывали в это слово немного другое значение. Здоровая – значит большая. Я постоянно стеснялась, обижалась и плакала. На что мама выдавала мне очередной кусок этой долбаной «Аленки», гладила по голове и говорила, что все вокруг дураки. Я ей верила и, сглатывая соленные слезы, заедала их сладким шоколадом.
– Зачем, мам?! – пронеслось тут же в голове, но я себя одернула. Мама хотела, как лучше, и злиться на нее не стоит, но так нельзя!
– Ты точно не будешь шоколад? – мама все еще держала в руках кусок плитки, который начал таять.
– Нет, не хочется.
– Ну тогда я ужин тебе приготовлю, – вздохнула мама, попробовала мой лоб и собралась на кухню.
– Не ешь! – прошипела я. – Поздно уже, похудеть бы!
– И есть я не буду, – сказала я маленькая, закрывая портфель. – Поздно уже, я спать.
Мама остановилась, еще раз провела рукой по моему лбу и всплеснула руками:
– Не иначе как заболела. Как же спать голодной?
– Я не голодна, мам. Я съела почти плитку шоколада, полчаса назад – омлет, час назад – хлеб с повидлом и два часа назад – жаркое. Мам, ну мне бы похудеть.
После этих слов у моей родительницы из глаз прыснули слезы и с криками – Игорь, Саша заболела! – она кинулась в кабинет папы.
Я, слега ошарашенная, наблюдала за происходящим.
– Не ешь, Саша, много, – шепнула я, и маленькая Саша повела в мою сторону головой. Я дернулась, но, нет, не видит, а задания выполняет. Капец, фантастика. – Не ешь, не ведись на провокации, – еще раз повторила я. – А точнее – хватит жрать! – набрала обороты. – Потому что вырастешь и в тридцать замуж не выйдешь! – эмоция сделала мой голос громче, и маленькая я интенсивнее покрутила головой.