Замуж за монстра, или Любви все чудища покорны
Шрифт:
Хоть это и не основная моя деятельность, для души иногда варю мыло, делаю крема, но основная моя любовь – это цветы.
А ведьмочка та получает от меня травы редкие, цветы, лепестки, вытяжки. Она мне силу ведьмовскую в мою продукцию вливает.
Приношу ей уже готовые наполненные баночки, скляночки, тюбики.
Пока жду, пью чай с её пирогами, болтаю с ней о всяком, а она работу делает.
Эх… Всё же скучать буду по жизни своей устроенной. Так всё хорошо было, а теперь всё изменится…
Приложила пакет
Хорошо, что лёд у меня под рукой.
Держу его много в специальных ящиках, а не холодильниках. Этот лёд магический, он не тает так быстро, как обычный.
А держу его в большом количестве, потому как добавляю в вазы с цветами по несколько кубиков. Такой лёд в воде тает очень долго, три-четыре дня держит форму и холод.
В лавке у меня тоже всегда холод. К нему я привычная. Быть может, потому хорошо и сохранилась в свои тридцать пять с хвостиком.
Когда боль поутихла, открыла глаза и взяла баночку.
Опустила пальцы в жирную и белую субстанцию, нанесла мазь себе на макушку.
Хорошо втёрла её, не обратив внимания, что почти всю голову словно жиром смазала. Ничего, помоюсь. Потом кивнула подруге:
— Рассказывай, Фи, что у Гастона на уме?
Покривив губы, она с негодованием начала рассказывать:
— Ты только представь, что этот гад последний учудил! Аврора, этот Гастон, этот паразит поспорил со своими прихвостнями на поясной мешок с золотом, что ты согласишься за него выйти замуж! И не просто согласишься, а радоваться будешь и всем кварталам расскажешь об этом! А на самом деле, он не собирался на тебе жениться! Просто хотел спор выиграть!
Я нахмурилась и проговорила:
— Вот дела-а-а. На меня ещё никогда не спорили. Даже не могу сейчас сказать, что я чувствую. То ли облегчение. То ли негодование.
— А облегчение с чего вдруг? — не поняла меня Фиона.
Я усмехнулась и пояснила:
— Облегчение, что на самом деле он не влюблён в меня. Обезумевший от любви человек способен на страшные вещи. Потому я рада, что сильными чувствами там и не пахнет. Ну-у-у… а то что поспорил…
Я тут задумалась, почесала кончик носа, потом щёлкнула пальцами и сказала:
— Слушай, а поясной мешочек с золотом – это очень прилично… Гастона всё ещё гоняют наши парни с квартала?
Фиона озадачено захлопала глазами и сказала:
— Гоняют. Ты же попросила, чтобы его не подпускали ни до твоего дома, ни до тебя самой.
Я ослепительно улыбнулась подруге и произнесла:
— Обожаю наш квартал! А теперь, пойду-ка я побеседую с Гастоном, приглашу его на чай, обещала всё-таки.
— Что ты задумала? — поспешила за мной Фиона.
— Задумала сначала переодеться во что-то прекрасное, шляпку надо подыскать, чтобы волосами в мази не светить, а после пойду к Гастону, побеседую с ним насчёт половины выигрыша. Пусть делится.
— Да ты с ума сошла! —
— Пф! Фиона, милая, ты будто вчера родилась, — рассмеялась я. — Полагаю, Гастон не совсем дурак, согласится разыграть спектакль.
— А если откажется?
Весело взглянула на Фиону и сказала:
— Тогда ему придётся платить из собственного кармана.
Фиона хлопнула в ладоши и рассмеялась.
— Аврора, ты невероятная! Это ведь нужно догадаться, извернуть неприятную ситуацию в свою пользу! А ты с лёгкостью нашла выход!
Покивала на её восторг, потом обвела рукой собранные коробки, которые решила прихватить в дорогу и хмуро заметила:
— Только вот не знаю, как это всё возьму с собой. А ведь ещё чемодан не собирала. Кажется, я недооценила свой багаж.
* * *
Как я и предполагала, Гастон хоть и был мудаком, но вот дураком он точно не являлся.
Отыскать охотника оказалось плёвым делом.
Лишь попросила соседских парней, которые вчера и сегодня гоняли от моего дома горе-жениха, где ошивается этот неприятный тип и мне дали адрес и название таверны.
Слуга распахнул передо мной двери таверны.
Мгновение привыкала к тёмным тонам и приглушённому освещению заведения.
Спросила слугу, где могу найти господина Гастона Ли и мне охотно указали на барную стойку.
Я хмыкнула и поблагодарила парня медной монеткой.
Медленной походкой двинулась к мужчине, который сидел спиной ко входу. Весь сгорбился. Кажется, второй день не мылся. Одежда мятая, грязная и пропыленная.
Уж не мои ли парни с квартала постарались?
Но совесть не подала голоса. Вообще ничего внутри не откликнулось. Потому как заслужил.
Короче, Гастон заливал «горе» тёмным пенным.
Думаю, будь у меня перспектива оказаться лишённой мешочка золота, я бы тоже впала в депрессию.
Улыбнулась пробегавшему мимо кельнеру, тот едва не споткнулся о собственные ноги и не выронил поднос с массивными стаканами, наполненными пенящимся янтарным напитком.
Кельнер поклонился мне, и я поймала в его глазах восхищение.
Ещё бы.
Для разговора с Гастоном надела роскошное платье: белоснежная кружевная накидка на синей, как море парче, удивительно гармонировала с моими синими глазами, молочно-белой кожей и тёмными прядями волос, что кокетливо выбились из-под небольшой синей шляпки.
Опустила сумочку на барную стойку.
Кивнула удивлённому бармену и ласково пропела:
— Две чашки мятного чая. Для меня и этого печального господина.
Подумала и добавила:
— За его счет, конечно.
Гастон икнул, прекратил гипнотизировать свой стакан и повернул, наконец, голову и уставился на меня в немом удивлении.