Замуж за монстра, или Любви все чудища покорны
Шрифт:
Гримасы сменялись одна за другой.
Удивление. Гнев. Ярость. Задумчивость. Радость. Снова гнев и злость. Лишь после равнодушие по типу, да пошло оно всё! И пошла она на… небо за звёздочкой!
— Пришла позлорадствовать? — поинтересовался Гастон пока ещё трезвым голосом.
Видать только начал закидываться.
— И чай свой сама пей. За свой счёт, — отчеканил он.
Одним махом выдул огромный стакан с пенным и с громким стуком поставил его. Не стесняясь моего присутствия, не стал удерживать шумную отрыжку.
—
Я не стала изображать из себя оскорблённую невинность и сразу перешла к делу:
— Гастон, я всё знаю.
Он дёрнул плечами, усмехнулся, и не глядя на меня, спросил:
— И что ты знаешь?
Поставила ногу на подставку барного стула, взялась за спинку, поднялась и элегантно опустилась на стул.
Склонилась к его уху и шепнула:
— Ты поспорил. И проспорил.
Потом заглянула в потемневшие от злости глаза Гастона и пока он не успел открыть рот и облить меня словесным дерьмом, поспешила сказать:
— Но мы можем выиграть этот спор. Только денежки делим пополам. Согласен?
Гастон захлопнул рот. Сощурил глаза и отвлёкся от меня на пару секунд.
Бармен наливал ему новую порцию тягучего, тёмного и очень пенного напитка.
Сдув белую шапку пены, охотник сделал большой глоток, потом повернулся ко мне всем корпусом и произнёс:
— Что ты имеешь в виду под этим твоим «денежки пополам»? Ты же не собираешься за меня замуж.
— Пф! — фыркнула я и рассмеялась. — Гастон, ну конечно, я за тебя не выйду. У меня другие планы на эту жизнь. А имею я в виду, что мы разыграем с тобой спектакль. Я сделаю вид, что согласна стать твоей на веки, растрезвоню всем и вся, как я тебя люблю и обожаю и замуж за тебя согласилась…
Сделала театральную паузу, позволяя Гастону осмыслить первую часть Марлезоонского балета.
Он подвигал бровями, покривил ртом, повздыхал, ещё пару раз огласил это место шумной отрыжкой и лишь потом удостоил меня вопросом:
— А дальше что? Ты ведь сама всё понимаешь… Я не хочу жениться, хо…
Махнула рукой и оборвала его на полуслове:
— Не переживай. Никакой женитьбы не будет. Даже до помолвки не дойдёт. Да что там, в тот же день наше счастье будет разбито. Ты получишь золото, отдашь мне половину и оправишься в заведение по типу этого заливать своё горе. Всё же тебя невеста бросила… А бросила не по своей воле…
Я сделала грустные-грустные глаза, всхлипнула и даже слезинку пустила.
Актриса из меня бы точно получилась.
Потом приняла нормальное выражение лица и закончила свой план:
— Нас разлучил злой-презлой министр по миграционным делам. Меня насильно выдают замуж за графа Найтмэра. А если не выйду за него, то меня в Серые пределы депортируют без возможности вернуться в этот прекрасный мир. А ты сделать ничего не можешь… Короче, будешь рассказывать всем, как тяжела
Я умолкла и подождала, что скажет Гастон.
Но он молчал. Пил своё пойло и упорно молчал.
Я постучала ноготками по барной столешнице.
Кивнула бармену, когда он, наконец, принёс две чашки остывшего чаю.
Не выдержала первой и спросила охотника:
— Ну? Как тебе план? Ты согласен? Или ты чересчур богат и легко выложишь своё золото перед собутыльниками?
Он шумно и длинно вздохнул, одарил меня задумчивым взглядом и спросил:
— Тебя правда, что ли выдают замуж за Найтмэра?
— Чистейшая правда, Гас.
Он покачала головой и сказал:
— Тогда ты в полной выгребной яме, Аврора. Мне тебя жаль. Найтмэр – чудовище.
Я демонстративно закатила глаза и издала полный раздражения стон.
Потом произнесла:
— Давай вот без этого драматизма, ладно? Я сама решу, в какой я яме: выгребной или это мой будущий бассейн.
Гастон хмыкнул и произнёс:
— Ладно. Когда начнём?
Я улыбнулась мужчине, кокетливо поправила шляпку, потом повела плечиком и проговорила:
— Прямо сейчас. Зазря что ли красиво оделась?
* * *
Наша с Гастоном маленькая афера прошла на ура.
Мы под ручку явились в клубное заведение, где обычно тусовались знакомые и друзья Гастона, с которым он на меня и поспорил.
Тут играли в карты, пили игристое, пенное и что покрепче. танцевали, пели, короче веселились.
Я громко заверяла Гаса, что счастлива стать его женой.
Расписывала в красках и даже лицах, что ждёт моего суженного, если узнаю, что он мне изменяет.
Пообещала встречать его с разносолами и всегда приготовленной чугунной сковородой (на всякий случай, если провинился). Обрадовала, что нарожаю ему с десяток спиногрызов, вылитых Гастончиков и он будет их всему учить…
Короче, у Гаса дёргались оба глаза. Но он держался. Лыбился, как придурок, и на все мои слова согласно кивал.
Проспорщики скисли и явно уже подсчитывали в уме, кто и сколько выложит золота, чтобы наполнить поясной мешочек.
А потом, по предварительному сговору в нашу компанию влетела запыхавшаяся и раскрасневшаяся Фиона Эллингтон.
— Аврора, беда! Твоё возражение отвергли! Министр прислал ответ, что ты обязана выйти замуж за графа Найтмэра и точка! Твоя прекрасная любовь с Гастоном разрушена! О-о-о, какая трагедия!
— Не может быть! — воскликнула я. Схватила за грудки Гастона, потрясла его и провыла: — Гас, любовь моя! Нас разлучает страшная несправедливость! Меня отдают другому! Я пыталась, честно пыталась противостоять обстоятельствам, говорила, что не выйду замуж за графа, но… Но ты сам видишь эту жестокость!