Замуж за принца любой ценой
Шрифт:
Она же не ревнует, в конце концов?
Не думать.
Адель огляделась.
Принцесса уже уверенно собирала ромашки у дороги. Сосредоточенно, поджав губы, словно занимаясь чем-то невероятно ответственным.
Ромашки?
Адель наклонилась, сорвала одну, покрутила в руках. Огляделась.
Ей всегда нравилась таволга… вон там, на склоне у реки целые заросли, высокие белые метелки. Нарвать и поставить потом в комнате, — так чудесно пахнет медом.
Если уж собирать, то только то, что доставляет
Трава высокая. И дальше в зарослях — крапива и репей. Чуть не споткнулась, зацепившись краем платья… Сейчас Адель все порвет и мать будет в ярости.
Но она уже забралась туда и отступать поздно.
— Подожди, ну, куда же ты лезешь!
Адель не успела опомниться, как ее схватили, подняли и вытащили из кустов. Легко, словно ребенка.
— Подожди, — сказал он. — Я тебе сейчас нарву. Каких? Вон тех белых?
И решительно полез через крапиву.
Адель стояла, смотрела, как он собирает для нее цветы, и готова была провалиться сквозь землю. Все смотрят на нее. Принцесса, Гленн, даже рыцари, про которых она почти забыла. Что они подумают? Она боялась обернуться на них… Не представляла, что будет делать дальше.
Йоан наломал целую охапку и вылез. Такой беззаботно улыбающийся, даже счастливый.
— Держи, — сунул ей в руки.
Так много…
— Спасибо, — только и смогла сказать она. — Но зачем вы так?
Он пожал плечами.
— Это совсем не сложно.
— А зачем вы пошли к королю? — спросила она совсем тихо, так, чтобы слышал только он один. — Вы же обещали…
Йоан покачал головой.
— Я всегда поступаю по-своему. Так, как считаю нужным.
— Не нужно было… Что мне теперь делать?
И вмиг что-то изменилось. Тень пробежала по его лицу, улыбка исчезла.
— А с чего вы взяли, Ваша Светлость, что это из-за вас? Думаете, у меня своих дел мало? Все вокруг вас крутится?
Отвернулся. Ушел к сестре.
Адель показалось, что она сейчас умрет. Прямо так, с этим огромным веником в руках.
6. Соперница
Адель успела проклясть все на свете, прежде, чем добралась до дворца с этим букетом.
Возненавидеть себя за свою нерешительность. Надо было выбросить по дороге. Она хотела, несколько раз собиралась бросить… но не могла.
Возненавидеть Гленн за тихие усмешки и убийственный взгляд. Казалось, Гленн сейчас метнет в Адель молнию.
Возненавидеть гвардейцев за дружный, хоть и сдержанный, ржач за спиной.
Принцессу… сложно сказать за что. Просто за то, что она это видела. Принцесса, как раз, ни в чем не виновата.
Но вот Йоана — по-настоящему, всем сердцем. За все. Она не просила его помогать!
Даже залезть на лошадь с цветами было непросто, слишком много их, одной рукой сложно держать. А уж потом…
Ехала чуть позади.
А
Адель чувствовала себя лишней. Не понимала, что ей делать.
Понимала только, что нужно собраться и взять себя в руки. Она здесь не для того, чтобы обижаться. Не для того, чтобы переживать о том, что думают о ней эти трое… нет, даже семеро, еще рыцари. Не важно.
Если она сейчас испугается и уйдет в сторону, потом будет сложнее.
В конце концов, она ничего не сделала.
Этот Йоан ничуть не смущается своей выходки, и она не должна.
Подъехала ближе.
Они говорили об охоте. Вспоминали что-то о том, как огромный серый тигр бросился на Роналда, но он спалил его огнем, как настоящий дракон. Вот это было зрелище!
Гленн обернулась.
— Вы боитесь тигров, Адель? — спросила она. — Если бы тигр бросился на вас, что бы вы сделали?
Умерла бы от страха. Прямо на месте.
— Я же Тандри, — почти через силу улыбнулась Адель. — А Тандри могут убивать одним прикосновением. Я бы убила его.
Йоан засмеялся.
— С вами опасно иметь дело!
— Опасно, — согласилась она.
— Они хотят, чтобы я уехала! — губы Лилиас дрожали. — Мне так и сказали!
В первое мгновение Адель испугалась.
Ей показалось, она должна уехать тоже. Король недоволен ей?
Значит все?
Потом поняла, что только мать.
Тогда она останется одна? Совсем одна, так далеко от дома? В первое мгновение страх… и почти сразу непонятное облегчение. Адель спряталась за своим огромным букетом, чтобы мать не видела ее лица.
— А я остаюсь тут? — уточнила на всякий случай.
— Остаешься, — в голосе Лилиас раздражение и даже злость. — Это ведь ты что-то сказала? Ты? Я устроила тебе встречу с королем, а ты наговорила ему каких-то гадостей?
— Ты? — Адель не удержалась. — Это ты устроила эту встречу?
Хотелось крикнуть: «Да как ты могла!», но это уже слишком. Мать не могла знать, что там будет, что король сделает с ней. Она хотела помочь.
Но от воспоминаний до сих пор бросало в дрожь.
— Если ты сама ничего не можешь, приходится делать за тебя. Что ты сказала ему? О чем вы говорили?
Даже матери Адель не станет это рассказывать.
Может быть даже — тем более ей.
— Я не могу сказать, — сказала Адель тихо. — Я обещала никому не говорить.
Это ложь, но это лучшее объяснение, правдоподобное. Она не готова.
— Никому? Но мне-то ты сказать можешь?
— Я обещала, мама.
— Вы говорили обо мне?
— Нет, мама.
— Посмотри мне в глаза! Адель, скажи мне!
Адель покачала головой. Впервые порадовалась, что еще держит в руках охапку цветов, словно щит.