Замуж за принца
Шрифт:
— Я слышала о них, но мы не знакомы.
Взгляд Себастьяна блуждал по ее лицу. Он обнял Элизу и прижал к себе.
— Я отдал бы солнце и луну за то, чтобы сказать тебе сейчас нечто иное, — прошептал он, зарывшись в ее волосы. — Ты не представляешь себе, как сильно я бы этого хотел. Хотел бы быть кем-нибудь другим. Все равно кем.
Но он не был никем другим, как и она оставалась самой собой, а отсюда вытекали неизбежные последствия. Собственно, на другой исход никогда не существовало даже малейшего шанса, даже намека на шанс.
— Тебе пора уходить, — сказала Элиза,
На лице Себастьяна отразилась жестокая внутренняя борьба.
— Наверное, мне не стоило приходить сюда, но я хотел, чтобы ты все узнала, — проговорил он. — Мне было необходимо, чтобы ты узнала обо всем от меня, Элиза. Я не вынес бы, если бы тебе рассказал кто-нибудь другой.
— Понимаю. — Она все еще улыбалась.
— Элиза. — В его голосе звучало страдание, но больше он не сказал ни слова. Да и не могли они больше ничего сказать друг другу. А он вел себя как истый джентльмен — не давал ей несбыточных обещаний и надежд.
Она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и усилием воли сдержала их. Плакать она не станет. С самого начала она прекрасно понимала, что вот так все и закончится. Расставание причиняло ей боль, но винить в этом, кроме самой себя, было некого.
— Тебе пора, — напомнила она.
Он поцеловал ее в щеку, вышел из комнаты и направился к выходу из дома. Элиза проводила его.
Вокруг кареты собралась толпа зевак. Вскоре вся Бедфорд-сквер будет знать, что приезжал принц. Элиза смотрела, как Себастьян запрыгнул в карету, как карета отъехала, — без сомнения, в последний раз. Когда экипаж скрылся из виду, она ушла в дом, хотела закрыть дверь и столкнулась с Холлис.
— Боже правый, Холлис, как ты меня напугала!
— Элиза… — печально проговорила сестра. — Милая, пожалуйста, не надо в него влюбляться.
— Я и не влюбилась, — успокоила ее Элиза. — И не собираюсь. Я способна мыслить здраво. — Если уж говорить откровенно, она даже не могла разобраться в своих чувствах. Была ли это любовь? Или же наваждение? Вправду ли ее переполняла до краев печаль? Все чувства так перемешались, что она положительно не в силах была в них разобраться.
Холлис выглядела донельзя опечаленной, и не было похоже, что она поверила сестре.
— Не надо так смотреть на меня, — сказала ей Элиза, пытаясь пройти мимо сестры в дом. — Я знаю, что делаю.
— Да? Действительно знаешь? У тебя хотя бы есть какой-то план действий?
— То есть имеется ли у меня план, как стать принцессой? — рассмеялась Элиза. — План соблазнения наследного принца, чтобы он влюбился в меня без памяти, предложил руку и сердце и сделал дочь судьи, которая без гроша за душой, будущей королевой? — Смех на этот раз прозвучал горько. — Нет уж, Холлис, нет у меня плана, как стать принцессой. В итоге мне, может быть, и больно, да все равно. За последние недели я хоть пожила настоящей жизнью. Меня целовал принц, любил принц, и я не намерена ни просить за это прощения, ни сожалеть о том, что было. Будь у меня возможность, я бы снова поступила точно так же. — Она проскользнула мимо
Да, она повторила бы все снова, не колеблясь ни минутки.
— Папочка, почитать тебе? — спросила она бодрым голосом.
— А принц уехал?
— Да. Он сегодня обедает с кандидатками в его невесты.
Не обращая внимания на вырвавшееся у Холлис «Ах!», она сняла с полки «Кэтрин» Уильяма Мейкписа Теккерея. Повесть о женщине, которая убила своего мужа. Сюжет отвечал ее настроению, поскольку Элизе в данную минуту очень хотелось кого-нибудь убить.
Пока она читала вслух, Холлис занялась своей вышивкой. Отец, все еще взволнованный неожиданным визитом, наконец-то нашарил свое вязание. Псы задремали, а кот пытался поймать кончик нити, свисавший со спиц судьи. Поппи убрала виски, к которому никто так и не притронулся.
Элиза читала, разумом слыша произносимые слова. А вот сердце… ее сердце ни во что не вникало.
Сердце отчаянно искало тихой заводи, в которой можно было бы укрыться от надвигающегося грозного шторма.
Глава 22
Проницательные наблюдатели отмечают падение шансов на брак английского лорда и юной дебютантки, чей отец, как недавно стало известно, оказался опутан долгами. Теперь ей остается надеяться лишь на то, что семья может быть спасена благодаря вниманию августейшей особы.
Самые сильные головные боли поможет снять приложенная к вискам обыкновенная тряпка, смоченная уксусом.
Ходят слухи о том, что тончайшие алусианские кружева в ближайшее время, еще до наступления летних месяцев, будут продаваться без ограничений у лучших лондонских модисток.
Расставание с Элизой в тот вечер оказалось для Себастьяна куда труднее, чем в их предыдущие встречи. А чего иного можно было ожидать? Он прекрасно понимал, что у него на сердце, и всякий раз в ее присутствии играл с огнем все дольше и дольше. Глаза Элизы вызывали у него чувство вины: в них он видел, что сжигает не только свое сердце, но и ее тоже.
Ему хотелось проломить стену, от души хрястнуть кулаком по чему-нибудь твердому. Он ведь считал себя человеком порядочным и неспособным играть любовью женщины, а уж тем более любовью Элизы. И все же именно так он и поступал, ибо не в силах был отказаться от удовольствия находиться рядом с нею.
Эта причина, конечно, не могла служить для него извинением. Всю сознательную жизнь он прекрасно знал, как ему следует вести себя. Альтернатив при этом не возникало, ибо невозможно было изменить то, что выпало на его долю. А сейчас он не мог заставить себя непринужденно болтать о всякой чепухе с двумя женщинами, которые не вызывали у него ни малейшего интереса.
Тошно было принцу.
Его чувства никого не интересовали — такова была грустная правда, связанная с его официальным положением. Государство Алусия отметало эти чувства напрочь. Он заключит брак с англичанкой, которая сможет послужить его стране своими связями в английском парламенте, — это он откровенно объяснил Элизе. Ожидалось также, что он произведет на свет законных наследников короны. Это, в свою очередь, закрепит его брак, и ничего иного быть просто не должно.