Замуж за принца

Блэквелл Элизабет

Я проснулась посреди ночи, разбуженная сном: мне снилось, что я тону в ванне. Я вертелась в постели, пытаясь улечься, пока не осознала, что влага у меня между ног вполне реальна. При тусклом свете догорающих в камине углей я увидела темное красное пятно, расползающееся по простыням. И я закричала, издав вопль, исполненный ужаса и отчаяния. Я никогда не забуду лицо сэра Уолту - ра, когда он ворвался в спальню, стискивая в руке свечу. При виде представшего его глазам зрелища его черты исказило отвращение, и он попятился, бормоча, что позовет служанку.

— Миссис Тьюкс! — взмолилась я. — Прошу вас, позовите миссис

Тьюкс!

Я несколько минут ожидала ее появления. К тому времени, как заспанная, но встревоженная миссис Тьюкс ворвалась в комнату, я все поняла. Я потеряла ребенка.

Ей уже приходилось иметь дело с такими душераздирающими событиями. Уверенными движениями она сдернула с кровати окровавленные простыни и сняла с меня сорочку. Я дрожала всем телом, пока она смывала кровь с моих ног. Вода была такой холодной, что моя кожа заледенела. Обернув мои ноги чистыми простынями, она натянула на меня свежую сорочку.

— Аника скоро принесет одеяла, — сказала она. — Я поручу ей разжечь камин.

Я дрожала, не переставая. Миссис Тьюкс легла на кровать рядом со мной и обеими руками обняла меня за плечи.

— Побыть с тобой, пока ты заснешь? — шепотом спросила она.

Я не понимала, как я вообще когда-то смогу теперь заснуть.

Миссис Тьюкс сжимала меня в объятиях, а я плакала. Мое тело сотрясалось с такой силой, что казалось, еще немного, и крики вырвутся непосредственно из груди. Затем они сменились усталыми стонами, и мои глаза, выплакав все слезы, закрылись. В следующее мгновение наступило утро, и я проснулась в своей супружеской постели в полном одиночестве.

14

Тяготы утраты

Это горе мне предстояло нести одной. Вскоре после того как я проснулась, служанка Аника принесла мне миску бульона. Из ее слов следовало, что миссис Тьюкс сообщила ей, что я заболела и весь день проведу в постели, потому что мне необходим покой. Я то засыпала, то просыпалась и один раз встала, чтобы сменить пропитанные кровью простыни между ног. Меня душили едва сдерживаемые рыдания, и только сон приносил облегчение. Но стоило мне проснуться, как осознание потери с неослабевающей силой наносило мне очередной удар. Захлебываясь в своем горе, я радовалась тому, что сохранила беременность в секрете. Лицезрение отражения собственного опустошения в глазах других людей непременно бы меня ослепило.

Я не выходила из спальни два дня. Сэр Уолтур, должно быть, догадался о причинах инцидента, залившего кровью мою постель, но он не нарушал моего уединения, за что я была ему благодарна. Пугающая тишина комнаты усиливала мое отчаяние, и я могла окончательно утонуть в своем несчастье, если бы королева Ленор не нанесла мне неожиданный визит. Все годы, что я жила в замке, я привыкла полагаться только на себя и гордилась своей независимостью. Но теперь рухнули последние разделявшие нас барьеры, и я прильнула к ней, как ребенок. Она больше не была ни моей правительницей, ни моей госпожой. Рядом сидел друг, протягивавший мне спасательный круг и надежду. С годами лицо мамы становилось все более расплывчатым и неотчетливым, но я ясно помнила это ощущение, когда тебя обнимает и утешает любящий тебя человек.

В том году зимние метели пришли рано, и дамы целые дни проводили, сидя у очагов, потому что больше спастись от холода, источаемого каменными стенами замка, было негде. Эти

неожиданные холода нанесли очередной чувствительный удар по армии короля, оказавшейся в ловушке по ту сторону северных гор, перейти которые не представлялось возможным ввиду опасности схода лавин.

Лишенные малейшего шанса вернуться в Сент-Элсип и переждать зиму дома, они нашли пристанище в отдаленных деревушках, а бунтовщики удалились за стены своих крепостей. Несколько отважных посыльных рискнули перебраться через ледяные хребты, чтобы доставить нам весть о судьбе нашей армии. Эти измученные люди сообщили нам, что солдаты короля вынуждены питаться падалью, но их дух по-прежнему высок, и они продолжают рваться в бой.

С учетом смутных времен семнадцатый день рождения Розы отпраздновали довольно скромно, но все же она воспользовалась этой возможностью нанести удар в своей борьбе за независимость, который всех нас поверг в шок. С самого младенчества она спала в комнате, примыкавшей к гостиной ее матери. Но теперь она объявила о намерении перебраться в Северную башню. Испуганная королева Ленор заявила, что и слышать об этом не хочет, но в конце концов сдалась, уступив слезным мольбам дочери.

Такую внезапную перемену королева объяснила так:

— Если это порадует мою дочь, как я могу ей в этом отказать? У нее так мало поводов для радости. Да и отец Габриэль уверяет меня, что некоторая степень независимости пойдет ей на пользу.

Монах стоял рядом с ней, упиваясь ролью самого доверенного советника королевы. Я была уверена, что нельзя отпускать Розу в практически заброшенную часть замка, расположенную так далеко от королевских покоев, но понимала, что оспаривать разумность решения отца Габриэля бесполезно. Я кивнула, попытавшись сделать это любезно, но он, видимо, заметил мои мрачно стиснутые губы, потому что в брошенном на меня ледяном взгляде отчетливо читался вызов. Он признал во мне соперника и намеревался обращаться со мной соответственно.

Когда Роза притащила меня к себе, чтобы похвастаться комнатами, которые она выбрала на верхнем этаже башни, я против собственной воли залюбовалась их очарованием. Входная дверь вела в полукруглую гостиную, образованную круглыми стенами башни, а вход в спальню находился под аркой, украшенной гравюрами с изображением вьющейся виноградной лозы. Роза принесла сюда вышитые гобелены и отгородила кровать фиолетовыми бархатными портьерами. Несмотря на серое небо, окна, которые были шире и выше, чем в любой другой комнате замка, впускали достаточно света, и спальня выглядела просторной и ярко освещенной.

Роза махнула рукой в сторону пейзажа за окном.

— Элиза, теперь ты меня понимаешь?

В то время, как большинство окон в верхних этажах замка выходили на Сент-Элсип или суетливый и шумный двор, из комнаты Розы открывался вид на турнирное поле, где так часто состязались ее отец и его рыцари. Поросшие густой травой холмы волнами уходили вдаль. Среди этих лугов она училась ездить верхом. Там же теплыми летними днями она гуляла с матерью, отдыхая и обедая в тени раскидистых дубов.

— Ты знаешь, сколько раз я мечтала о том, чтобы ускакать за этот горизонт? Мне казалось, я могу ехать и ехать, пока не окажусь там, где буду просто Розой, а не принцессой и наследницей престола. — Ее голос понизился до еле слышного шепота. — Какая глупая фантазия.