Замуж за врага. Его (не) любимая 2

Марлин Юлия

Пауза и продолжение:

— Мы не можем отказать родному Дому Софии. В последнем письме Будиш дал неделю на размышления. В противном случае — грозится заявиться сюда и самолично увезти «горячо любимую сестру, удерживаемую в стане чудовищ в неволе», — это он прочел одно из последнего послания. — Сам знаешь, есть только два способа не выдавать Софию доминиону. Первый, кхм, убить ее.

Святослав поднял голову и встретился с братом лютым взглядом. Романа прошиб холодный пот.

— Я только рассматриваю возможные варианты, — поспешно оправдался Роман, вскидывая

руки.

— А второй?

— Заложница должна перейти под защиту нашего Дома. После этого мы признаем ее равной себе и впишем ее имя в Книгу Дома. Советник Алексис предложил наиболее подходящее решение. Помнишь его? Сын Филата из Тамиани.

Святослав вспомнил Алексиса и поморщился — он никогда не симпатизировал этому выскочке из восточной губернии, справедливо полагая, что тот, — заняв пост старшего советника по иностранным делам после кончины отца на этой должности — слишком любит совать свой нос в дела, его не касавшиеся.

А его неожиданное исчезновение из Стифополя на два года, якобы из-за болезни матери и недавнее возращении, вызвали у молодого командира массу вопросов. Но Роман ему доверяет (будто советник имеет над Правителем какую-то власть).

— Кто? — Выдохнул, прекрасно понимая, что предложил Алексис. — Ты уже решил, кто это будет?

— Алексис предложил свою кандидатуру. В первый миг мне показалось это разумным, и я дал согласие. Но потом, взвесив все за и против, все же отказал. Не уверен, что девушка заслужила замужество с таким как он. Остаешься только… ты.

Молодой командир вдруг плотно сжал губы, уронил голову на руку, уперся лбом в ладонь и долго молчал. Отчаяние дурманит сильнее надежды. Безвыходность отравляет страшнее яда.

— Она возненавидит нас, — глухо молвил Святослав. — Возненавидит меня.

— Она уже нас ненавидит, — парировал Роман. Резко отстранился от окна, подошел к младшему брату и встал на колено. — Это единственный способ не выдавать ее обратно. И может быть единственный способ спасти наш Дом. Да, сейчас она будет рвать и метать, но со временем поймет — мы желали ей только добра.

— Она не простит меня, — Святослав скрипел зубами, не поднимая головы. — После всего не простит.

Хотел ли младший князь взять девушку в жены? Да. Отчаянно хотел. И от того сердце ныло от боли.

Когда-то Семеон ляпнул, что насилием ничего не добьешься и Святослав согласился. Он отступился от заложницы, дал ей свободу, дал возможность вздохнуть. А теперь, выходит, что даровал, то и отберет? Подло, гнусно и бесчестно. Принять это было выше его сил, но отвергнуть значило — собственноручно уничтожить Дом и народ.

— Да. Наверно, не простит, — согласился Роман, — но она будет… жива.

Он замолчал, безнадежно потер виски, отстранился и выпрямился.

— Нет, ты прав. Так нельзя. Я могу приказать заложнице, но не родному брату. Пусть это бремя взвалит на себя Алексис. Мне кажется, он не равнодушен к Софии и думаю, для него это будет…

— Нет, — твердо отрезал Святослав.

Душа

воина выворачивалась наизнанку, а крепость духа, которой он всегда гордился, предательски надломилась, оставляя с выбором от которого пылало сердце.

— Я сделаю это, повелитель.

Великий князь стер пот со лба и вздохнул:

— Я скажу ей завтра. Обещал, что решу ее судьбу позже, но тянуть больше нет смысла. Враг у ворот. Ты просил для нее лучшей доли, чем заложница. Лучше этой доли быть не может.

Глава 2

Ночью температура упала, и утром сказочные украшения столицы сковало тонкой корочкой льда. Началу празднований это не помешало. Великий князь пожелал всем процветания и мира и велел открывать День Обретения Свободы. После парада площадь забурлила ярмарочными гуляниями. Шум и гомон, песни и танцы — было весело и интересно.

Правитель с женой восседали в княжеской ложе и принимали поклоны от многочисленных торговцев и дворян, съехавшихся в Город Тысячи Мостов. Святослав и Верея прогуливались мимо пестрых шатров и торговых рядов, заваленных резными деревянными и фарфоровыми поделками, вяленой и копченой рыбой, хрустальными украшениями и посудой, самоцветными бусами и брошами. Рядом трещали музыкальные инструменты, еще дальше — мерялись силой и затевали разудалые игрища.

Сюда не побоялся прибыть даже аргский кукольный театр. Аргчане очень удачно разыграли известную северную притчу о самоуверенность богов (видно, готовили специально для метрополии) и заслуженно получили свою долю внимания. Возле сцены толпились в основном дети; мужчин и женщин севера театральное искусство никогда не привлекало.

Северяне — суровый и не обласканный теплом и удобствами народ, привыкший к вечным холодам и многим испытаниям. Лейдцы предпочитали борьбу и состязания в игрищах «Искание сильнейшего», проявляли мастерство в ратном деле или изыскивали лучшего лучника, но никогда не унижали и не ранили соперника, а в случае несчастья — еще и помогали семье пострадавшего.

Святослав наблюдал за праздником и хмурился.

Роман прав: очень скоро у западных границ разразится кровавая бойня с эдирнцами, ведомыми Андрогастом, южный доминион завалят убитыми аргчанами и лейдцами, а север захлебнется в крови защитников «Северного Ветра». Молодой командир понятия не имел, как предотвратить надвигающийся кошмар, но был уверен в одном — сделает все ради спасения Дома и Метрополии. Даже если ОНА его возненавидит, так тому и быть.

Он увидел Софию рядом с шатрами фокусников. Девушка разговаривала с молодым воином и просто светилась от счастья. Она не явилась на завтрак, сославшись на плохое самочувствие, но судя по тому, как звонко смеялась сейчас, «комендант» избавил ее от всех недугов, как по волшебству. Кулаки Святослава сжались сами собой.

— А вон и княжна, — Верея заметила ее в пестрой толпе. — А с ней господин Ивар. Это он ее спас. Остановил лошадь. Я говорила. Помнишь?

— Помню, — сухо ответил, чувствуя, что злится.