Замужем за роботом

Гуларт Рон

Он поправил натянутый на хромированную голову черный берет:

–  И лысым я тоже не собираюсь ходить.

–  Ну вот, опять ты отрываешься от действительности. У роботов нет волос, следовательно…

–  Как это Курт додумался называть тебя «цветиком»?

–  Очевидно, этот термин из незнакомой тебе сферы нежности. Я уже говорила, он необычайно чувствителен. А также ласков и поэтичен.

–  Он, должно быть, единственный чувствительный и нежный поэт-счетовод в Большом Лос-Анджелесе.

–  Может, оставим в покое мою личную жизнь и просто

направимся туда, где можно что-то отыскать, а?
– вспылила Мэгги.

–  Именно это мы и делаем в данный момент, Мэг. Не кипятись. Нам, несомненно, надо определить, где сейчас Айра. Если он исчез, я могу никогда уже не попасть в тело моего андроида или… погоди!
– Бен внезапно стиснул ее руку своей железной пятерней.

–  Эй, мне было противно, даже когда ты лапал меня, будучи слеплен из плоти и крови, - заявила она, вырвав руку и продолжая спускаться по плазотрапу.
– А ласки робота еще более…

–  Давай на этом и остановимся, Мэг.
– Громоздкий робот одним шагом нагнал женщину и показал на ее малиновый автолет, поджидающий на стоянке в двухстах футах под ними.
– Видишь ли, теперь, когда я стражбот, я приобрел множество отличных дополнительных способностей.

–  Что на этот раз?
– поинтересовалась Мэгги.
– В их число входит возможность открывать дверцу в собственной спине?

–  Ну, я, кажется, умею определять наличие опасных устройств.
– Он кивнул в сторону машины.
– Я получил сообщение, что в твой автолет заложена бомба.

–  Ох, Бен, хватит изображать из себя героя.
– Она шагнула вперед.
– Этого только не хватало.

Но робот снова удержал женщину.

–  Хотя за семь бесконечно долгих печальных лет нашего супружества ты никогда этого не делала, Мэгги, может, на этот раз ты попытаешься принять во внимание точку зрения, не совпадающую с твоей.

–   Восемь долгих печальных лет, - поправила она. Свободной рукой робот вытащил из кармана своего пальто инструкцию по управлению стражботом.

–  Страница двести тридцать два, - скомандовал он и сунул брошюру жене.

Игнорируя протянутый буклет, она пожала плечами:

–  Ладно, ладно, верю тебе на слово. Но за каким дьяволом кому-то понадобилось…

–  Ложись!

Бен упал на пандус, дернув женщину так, что она оказалась рядом с ним; железное тело робота распласталось по гладкой поверхности сходней.

–  Я, кажется, просила меня не лапать!
– Мэгги забарахталась, пытаясь вырваться и подняться.

Тяжелая металлическая рука прижала ее к трапу.

–  Сейчас взорвется.

Раздался оглушительный хлопок, земля и пандус вздрогнули.

Малиновый автолет взмыл в ночную тьму, но не так, как положено приличной машине, не цельным объектом, а множеством покореженных, дымящихся частей, деталей и расколотых или опаленных кусков красного плазометалла.

–  Ты был прав, - тихо признала женщина.
– Но почему?

–  Как раз это, - заявил робот, - одна

из тех вещей, которые я изо всех сил пытаюсь вспомнить.

На тряской колымаге таксолета они добрались до апартаментов Бена в Третьем плавучем городке, расположившемся у берегов сектора Санта-Моники, за пару минут до полуночи.

–  Ты прибыл, - сказала Мэгги, когда такси, вихляя, приземлилось в одном из доков плавучего городка, как всегда некстати.

–  Приехали, ребята, - объявил голосовой ящик машины, и обе пассажирские дверцы распахнулись.

Выбравшись на причал, Мэгги продолжила:

–  Сперва ты пугаешь порядочного, чуткого Курта Барнума и выставляешь его в ночь.

–  Ну, Мэг, такое частенько случается, когда кувыркаешься с чужой женой, а муж неожиданно возвращается домой, - рассудительно заметил Бен.
– И мне чертовски хочется, чтобы ты прекратила называть такого неотесанного типа, как Курт, чувствительным и чутким.

–  Семейство, - окликнул их таксолет, - с вас сорок шесть баксов.

Мэгги, сердито фыркнув, остановилась на плазодосках причала.

–  И еще одно.
– Ноздри ее раздувались.
– У меня был чудесный автолет, пока ты не…

–  Как будто я не знаю, что он был чудесным! Эта треклятая машина все-таки принадлежала мне, пока твой лживый адвокатишка не заставил меня переписать ее на тебя.

–  Сорок шесть баксов, - напомнило такси.

–  Заплати ему, - невозмутимо предложила Мэгги. Разведя руками, Бен хмыкнул:

–  Я забыл кошелек в другом теле.

Женщина шумно втянула воздух, вернулась к такси и злобно воткнула свою кредитную карточку в щель счетчика.

–  Сними ровно сорок шесть баксов, козел, и никаких чаевых, - буркнула она, поджав губки.

–  Весьма благодарен, мэм.

Карточка выскочила из щели, Мэгги поймала ее на лету, а таксолет поднялся и мгновенно исчез в ночном небе.

–  А еще из-за тебя, - возобновила обвинения Мэгги, шагая за облаченным в пальто роботом вдоль ряда стоящих на якоре понтонных домиков, - я потеряла целых два часа своей жизни, отвечая на кретинские вопросы калифорнийской полиции, калифорнийского Страхового Синдиката и по крайней мере дюжины наших пустоголовых, чересчур любопытных треклятых соседей.
– Она снова остановилась, уперев руки в боки.
– А-а-а, так этот тот самый домишко, в котором ты развлекался с той блондинистой потаскухой?

–  С рыжей потаскухой.
– Осторожно балансируя раскинутыми руками, Бен по узкому трапу перебрался с причала на палубу четырнадцатого домика-лодки.
– И эта захудалая дыра - все, что я мог позволить себе после того, как твой стряпчий, спец по грязным делишкам, вынудил меня перевести на тебя мои доходы в качестве компенсации за раздельное проживание и…

–  Надеюсь, мы найдем тебя - тебя настоящего - здесь, внутри.
– Мэгги осторожно прошла по подрагивающим сходням.
– Возможно, пьяного вдрызг или под кайфом. И как только мы тебя обнаружим, я уйду.