Занавес поднимается

Торп Кей

— Нет, спасибо. Думаю, что я уже начинаю злоупотреблять вашим гостеприимством. — Улыбнувшись, он поднялся. — Ну, как рука?

— Болит, но совсем чуть-чуть.

— Вам повезло — стекло могло перерезать вену. Не снимайте повязку до утра, а потом можно будет просто заклеить лейкопластырем.

— Из вас бы получился прекрасный врач, — пробормотала Керри.

— Сомневаюсь. Помимо прочего, хороший врач должен быть терпеливым, а я опасаюсь, что не обладаю этим качеством. Не вставайте, я сам найду дорогу. И не пейте так много

кофе, а то не уснете. Передайте Лиз, что я зайду завтра.

Через мгновение за ним захлопнулась дверь, и Керри осталась одна с чашечкой кофе и грустными мыслями о том, сможет ли она когда-нибудь приучить свое сердце не колотиться так бешено в присутствии Райана Максвелла.

В субботу провели полный прогон спектакля, сопровождавшийся бесконечными поправками режиссера, который, казалось, был убежден, что постановка обречена на провал, если только что-нибудь существенное не будет сделано в эти последние часы. К девяти вечера, когда актеры наконец-то были отпущены по домам, напряжение достигло высшей точки. Уставшая до изнеможения, Керри старательно убеждала себя в том, что спектакль сделан на совесть и бояться нечего.

В воскресенье установили декорации, и она впервые наблюдала, как возводят подвижные конструкции и налаживают освещение. «Нам повезло», — подумала она. Чаще всего в театрах отводилось совсем мало времени на техническое оснащение сцены и примерку, а у них остается еще целый день для того, чтобы привыкнуть к костюмам и подогнать их по фигуре.

Когда они вернулись домой, Лиз шлепнулась на стул и, устало усмехнувшись, сказала:

— Ну и репетиция! Никогда такого не было. Я в изнеможении. Неужели Уоррен действительно верит в то, что сможет изменить всю концепцию спектакля за одну ночь?

Разувшись, Керри изучала дорожку на своих колготках. Она тяжело вздохнула. Последняя пара, и совершенно не будет времени, чтобы купить новые. Хотя, собственно говоря, они ей и не понадобятся, когда она наденет костюм. Да и во вторник она будет свободна до…

— Думаю, он не собирается ничего менять, — ответила она, отвлекаясь от своих мыслей. — А сегодня он так суетился только потому, что нервничает.

— И не он один. Я бы тоже отдала сейчас все на свете, лишь бы поскорее миновал вторник. Будь что будет, лишь бы поскорее. — Лиз вскочила. — Я первая в ванную!

Если воскресенье было тяжелым испытанием, то понедельник превратился в настоящий кошмар. Говард Винстон кашлял и хрипел, температура у него подскочила до тридцати восьми. Врач, срочно вызванный в театр, поставил диагноз ларингит и посоветовал пациенту немедленно отправляться в постель. После бурных протестов со стороны Говарда они все же договорились, что больной будет полоскать горло и принимать пилюли, чтобы снизить температуру.

Репетиция в конце концов началась в половине второго дня. Говард с трудом, почти беззвучно, произносил свой текст, стараясь не напрягать связки.

Из-за такого неудачного

начала репетиция продвигалась медленно и с большими трудностями. Уоррен был готов впасть в отчаяние. Керри было жаль его, жаль всех. Как будто обычных неприятностей с костюмами и декорациями было недостаточно, чтобы возникла еще одна — поставить на такую важную роль, как Энобарб, дублера вместо главного исполнителя.

Второй акт начался лучше. К возвращению Антония в Александрию дело совсем наладилось, и настроение Уоррена улучшилось, а фраза Райана «Победа будет наша, вот увидишь!» в конце третьего акта вызвала первую за весь день довольную улыбку на лице режиссера.

— У нас, кажется, все получится! — провозгласил он. — Все встало на свои места. Посмотрим теперь, что нам удастся сделать из четвертого акта.

К семи часам он вынес более обнадеживающий вердикт, чем можно было ожидать в создавшихся обстоятельствах, а голос Говарда начал потихоньку обретать прежнюю силу. Чувствуя себя совершенно счастливой, Керри согласилась с предложением Лиз пойти поужинать с Адрианом и актером, исполнявшим роль Эроса. Они все устали, никому не хотелось задерживаться допоздна, поэтому решили, что это будет ранний ужин.

С Рэем Норрисом Керри не перекинулась и парой слов за все три недели репетиций. Светловолосый, с приятной улыбкой, он был моложе Адриана на несколько месяцев и среди лондонских театралов имел репутацию хорошего актера на второстепенных ролях. У Эроса, друга Антония, была небольшая роль, но Рэй ее исполнял с таким блеском, что привлек внимание Керри с самого начала. Закадычным другом Адриана он не был, и Керри подозревала, что его спешно пригласили только из-за нее — возможно, Лиз не хотела оставить подругу одну в квартире в этот вечер. Тем не менее она была рада устроить себе небольшую разрядку.

— Он очень мил, — прокомментировала Лиз позже, когда они готовились ко сну. — Я думаю, что он к тебе неравнодушен.

— Потому что у нас было о чем поговорить? — улыбнулась Керри. — Не старайся подыскать мне кого-нибудь, Лиз. Что касается Рэя, он просто старался поддерживать беседу.

— Ты сама знаешь, что это не так. Я видела, как он на тебя смотрит, — заявила Лиз.

Не проявляя большого интереса к теме разговора, Керри сказала:

— Если это правда, то почему он не сделал никакой попытки дать знать мне об этом раньше?

Лиз задумчиво посмотрела на нее:

— Может быть, из-за Адриана. Он же почти всегда крутится рядом во время ленча, и Рэй, очевидно, думает, что ты с ним… в определенных отношениях. В конце концов, ты была первой, к кому Адриан проявил внимание, разве не так? Возможно, все в труппе думают, что ты по-прежнему с ним.

— Только те думают, кто ленится разглядеть, что это не так. — Керри откинула одеяло и забралась в постель. — Ты можешь продолжать разглагольствовать хоть всю ночь, если тебе хочется. Я буду спать.