Занавес поднять!
Шрифт:
ПЭМ. Я сказала нет, и я серьёзно! Тебе давно пора бросить. Давно пора послушать докторов и подумать о своём здоровье. Тебе уже не двадцать один.
БЕТТИ. Так и тебе уже не сорок девять! И нечего срывать на мне свою злость!
ПЭМ. Я не срываю. Просто надо было тебе сказать! Где у тебя таблетки?
БЕТТИ. В сумке. Но мне они не нужны, я себя хорошо чувствую. Подумаешь, провела полчаса в меховой сауне, что с того?
ШЭРОН.
БЕТТИ. Да, моя хорошая.
Пэм и Джеки остаются сидеть с Бетти, присматривая, чтобы ничего не случилось, Шэрон приносит ещё воды. Входит Тереза с планшетом для бумаг в руках.
ТЕРЕЗА. …Добрый день! Что здесь произошло?
ПЭМ. Даже если рассказать, ты всё равно не поверишь. Полагаю, своё время ты провела более разумно.
ТЕРЕЗА. Ездила в клининговую компанию, решала наш вопрос с голубями.
ШЭРОН. С голубями?
ТЕРЕЗА. Да. С их помётом. Похоже, что крыша покрашена на самом деле зелёным, а не серо-белым, как нам показалось. Оттереть её начисто будет стоить довольно дорого.
ПЭМ. Значит, с этим придётся подождать. Бюджет уже вышел из-под контроля — благодаря некоторым.
ДЖЕКИ. Прошу меня простить, не хочу быть там, где я нежеланна.
Джеки выходит из офиса.
ТЕРЕЗА. Что-то не так?
ШЭРОН. Пойду я с ней побуду.
Шэрон выходит следом за Джеки.
ТЕРЕЗА. Мама? Что это значит?
ПЭМ. Ничего. Я немного поссорилась с Джеки, вот и всё.
ТЕРЕЗА. Из-за чего?
ПЭМ. Не важно. Из-за краски. Много из-за чего.
ТЕРЕЗА. Она же первый день здесь! Я надеялась, ты хотя бы попытаешься.
ПЭМ. Я ничего не обещала.
ТЕРЕЗА. Это смешно. Я же знала. Я знала.
ПЭМ. Хватит на меня нападать, Тереза, я не в том настроении.
ТЕРЕЗА. Ты же могла всё испортить. Это ты понимаешь?
ПЭМ. Я ни в чём не виновата.
ТЕРЕЗА. Ну, конечно, нет — впрочем, как всегда! У тебя не было намерения дать нам хотя бы шанс. Тебе ведь неважно, что ломать, главное — выступить! Что, не правда?
ПЭМ. Прекрати, я сказала!
ТЕРЕЗА. Эгоистка! Тебе вообще наплевать на мои чувства. Тебе же, кроме себя, ни до кого нет дела!
ПЭМ. Тереза! Как ты смеешь так со мной разговаривать!
ТЕРЕЗА. Ты же знаешь, как это важно
ПЭМ. Твой отец указал в завещании моё имя. Он просил меня заняться этим театром.
ТЕРЕЗА. Он просил об этом нас всех. Как одну команду. И нам надо стать одной командой. А если тебе не хочется, можешь отправляться домой. Давай по-честному, мама, ты же не чувствуешь никаких обязательств по отношению к папе. И шоу-бизнес тебя особенно не интересует. Я совершенно не понимаю, зачем ты пришла.
ПЭМ. Прости, мама, всё это тебе, наверное, очень неприятно.
БЕТТИ. Не обращай на меня внимания — я счастлива уже тем, что осталась жива.
ТЕРЕЗА. Мама, надо что-то решать.
ПЭМ. Послушай меня. Пожалуйста, мне сейчас очень непросто. Я дважды потеряла твоего отца. Один раз из-за неё. А другой — по воле господа. А ты ждёшь, что я просто… Не могу я её простить, не могу. И это всегда будет так.
ТЕРЕЗА. Тогда тебе надо…
ПЭМ. Дай мне закончить. Я веду себя глупо, я знаю. Но она так меня раздражает, просто всё в ней раздражает. Но это же не значит, что я не имею права быть здесь. Вы всё, что у меня есть. Ты и Бетти. И этот театр — всё, что осталось на память о твоём отце. Поэтому позволь мне… просто помогать, чем смогу. Я буду стараться. Хорошо? С это самой минуты я буду стараться. …Обними меня — у меня сердце разрывается, когда ты так со мной говоришь.
Тереза обнимает Пэм. Возвращается Шэрон.
ШЭРОН. Она пошла прогуляться. (поднимает костюм медведя) Что ж, Бетти, надо это убрать.
ПЭМ. Я сейчас уберу. (укладывает костюм обратно в коробку) Бетти, может быть, тебе поехать домой? Ты что-то бледная.
БЕТТИ. Хорошо, Пэм.
ПЭМ. Оставить коробку здесь?
ТЕРЕЗА. Да, я потом унесу.
ПЭМ (Бетти). Идём?
Пэм и Бетти уходят.
ТЕРЕЗА. Папа знал, что так будет; что мама с Джеки увидят друг в друге боксёрские груши. У меня ужасное чувство, что на это он тоже рассчитывал.
ШЭРОН. У него было очень странное чувство юмора.
ТЕРЕЗА. Да. Ну, то есть я слышала об этом. Дома мы с ним почти не встречались. Прожив двадцать лет с моей матерью, трудно найти повод для веселья.