Занавес приподнят
Шрифт:
Перед отъездом Ионас поручил Хаиму Волдитеру взять в товарной кассе порта чистые бланки фрахтов для оформления грузов. Выдавали их только в первой половине дня. Но тут, как на грех, стали подъезжать к разгрузочной рампе машины с мешками, наполненными миндалем. Пришлось задержаться: надо же проследить, как положат первые ряды яруса.
Судна еще не было, и потому Хаим поспешил в порт. У пакгауза его обогнал Кнох.
— Шолом, хавэр Дувэд Кнох! — несколько заискивающе проговорил Хаим.
Ответа, как обычно, не последовало. Бестактность Кноха не была новостью для Хаима, тем
Вместе с тем все прекрасно понимали, что не только сама работа поглощала Давида Кноха, но еще в большей степени доход, который он чаял получить от нее. И тот же синьор Теплиц, и его племянничек Симон Соломонзон, и те, кто был мало-мальски осведомлен о делах главного экспедитора экспортно-импортного бюро… Но все они помалкивали.
Появившись на причале, Давид Кнох стремглав поднялся на рампу, вихрем пронесся по ней из конца в конец, заглядывая во все уголки, окинул взглядом растущий ярус из мешков с миндалем и, убедившись, что работа идет нормально, придраться не к чему, поспешил к пакгаузу.
— Я уезжаю, — на ходу сказал он. — Будут спрашивать из порта, скажите, что уехал в город к врачу. Другие будут интересоваться, ответьте: в таможне… Рабочим ни слова, что уехал! Смотрите в оба! За каждый украденный мешок платить будете из своего кошелька!
— Понял вас, хавэр Дувэд Кнох, — торопливо ответил Хаим. — Все сделаю, как вы сказали…
— Вернусь завтра, — не дослушав, бросил главный экспедитор и ушел.
Хаим знал: если Кнох говорит, что вернется к следующему утру, жди его накануне, а если скажет, что будет через час, можно рассчитывать, что уезжает надолго. Кнох был уверен, что подчиненных надо держать в постоянном напряжении.
С большим облегчением вздохнул Хаим, глядя на быстро удалявшуюся фигуру главного экспедитора. Между тем на рампе появился помощник весовщика. Он подошел к Хаиму и показал депешу: в ней шла речь о подходе к порту какого-то австралийского судна, зафрахтованного компанией «Атид» под силос для экспортно-импортного бюро.
На мгновение Хаим растерялся, но, сообразив, что подготовить разгрузку «силоса» может лишь главный экспедитор, бросился вслед за ним. Кноха он увидел еще издали, когда тот садился в автомашину, поджидавшую его у развилки дорог. Дорога, ведущая в город, шла почти параллельно с причалом, и Хаим кинулся наперерез машине, размахивая руками, чтобы привлечь внимание.
— Ну, что еще?! — раздраженно крикнул
— Депеша, хавэр Дувэд Кнох! — с трудом переводя дыхание, проговорил Хаим. — Пароход… с силосом. Из Австралии! Зафрахтованный «Атидом».
Кнох достал очки, прочел депешу, насупился: нижняя губа тяжело отвисла.
— Кто принес?
— Помощник весовщика… Он сказал, что к полуночи пароход будет в порту.
Кнох снова пробежал глазами депешу. На его раскрасневшемся, усыпанном угрями потном лице едва заметно промелькнула одобрительная улыбка.
— Правильно сделали, что догнали, — буркнул он. — Идите в пакгауз и скажите, что я разрешил вам позвонить в наше бюро. Хавэр Симон сегодня до обеда на месте. Передайте ему, что получено извещение о пароходе с кормом для скота… Вы поняли? И ни слова о том, что он зафрахтован «Атидом» и что идет под австралийским флагом… — Кнох шагнул было к машине, но приостановился и, не глядя на Хаима, добавил: — Пусть хавэр Симон позвонит в Хайфу, чтобы к вечеру Ионас был здесь! Обойдутся там и без него. Тоже мне большая важность — гнилые рожки!.. А помощнику весовщика скажите, что судно я выгружу без задержки. Пусть не шумит. Простоя не будет! Так и передайте ему. Поняли?
Кнох повернулся к автомобилю, стал садиться. Хаим взглянул внутрь машины и обомлел: на заднем сиденье рядом со Штерном сидел курчавый молодой человек в очках с толстыми стеклами, тот самый, что был инициатором уничтожения документов пассажирами «траисатлантика», призывал отчаявшихся людей к благоразумию, сам же воровски покинул судно, прихватив с собой, разумеется, исправные документы… Но еще больше встревожило Хаима присутствие в машине человека с пышной бородой, пристально и недобро смотревшего на него из-под насупленных бровей. Это был реббе Бен-Цион Хагера…
Перед вечером, как всегда неожиданно, в порту появился Давид Кнох. Весть о его приходе разнеслась мгновенно. И сразу смолкли голоса грузчиков, подбадривавших друг друга шутками; уставшие после трудового дня люди подтянулись, насторожились, работа обрела напряженный и вместе с тем четкий, как ход хорошо отлаженного часового механизма, темп.
— Здесь все в порядке, хавэр Дувэд Кнох! — Хаим поспешил навстречу главному экспедитору, как только тот приблизился к ярусу. — Укладываем уже шестой ярус! Я передал хавэру Симону все, что вы велели…
Кнох молчал, будто не к нему были обращены эти слова. Не удостоив Хаима взглядом, он направился к спуску на причал и лишь у лестницы отрывисто бросил:
— Здесь вам больше нечего делать… И забудьте дорогу в порт навсегда!
Хаим не сразу сообразил, что эти слова относятся к нему, и потому продолжал машинально плестись вслед за Кнохом. Когда же до его сознания дошел смысл услышанных слов, Хаим почувствовал, что силы покидают его. Он стал отставать и наконец остановился. К нему подходили грузчики, что-то спрашивали, но Хаим их не слышал. Увидев вновь мчавшегося к ярусу главного экспедитора, Хаим переборол свой страх и робость, бросился за ним вдогонку.