Занимательное литературоведение, или Новые похождения знакомых героев
Шрифт:
Раскланявшись вежливо с нами,
Он вышел. С дверей не спускала я глаз,
Минуты казались часами.
Шаги постепенно смолкали вдали,
За ними я мыслью летела.
Мне чудилось: связку ключей принесли,
И ржавая дверь заскрипела.
В угрюмой каморке с железным окном
Измученный узник томился.
"Жена к вам приехала!.." Бледный лицом,
Он весь задрожал, оживился:
"Жена!.." Коридором он быстро бежал,
Довериться слуху не смея...
"Вот
И я увидала Сергея...
– Какой генерал?
– удивился Уотсон.
– У той, настоящей княгини Волконской, ни слова не было ни о каком генерале.
– Не торопитесь, Уотсон. Дочитайте ее рассказ до конца, - оборвал его Холмс.
Пожав плечами, Уотсон послушно продолжил чтение:
Недаром над ним пронеслася гроза:
Морщины на лбу появились,
Лицо было мертвенно бледно, глаза
Не так уже ярко светились...
Казалось, он в душу мою заглянул...
Я горько, припав к его груди,
Рыдала... Он обнял меня и шепнул:
– Здесь есть посторонние люди...
И правда, по комнате важно шагал
Свидетель: нам было неловко...
Сергей на одежду свою показал:
– Поздравь меня, Маша, с обновкой...
Я громко сказала: "Да, я не ждала
Найти тебя в этой одежде".
И тихо шепнула: "Я все поняла.
Люблю тебя больше, чем прежде..."
– Так вот ты какая!
– Сергей говорил,
Лицо его весело было...
Он вынул платок, на окно положил,
И рядом я свой положила.
Потом, расставаясь, Сергеев платок
Взяла я - мой мужу остался...
Нам после годичной разлуки часок
Свиданья короток казался...
– Я бы хотел все-таки, если позволите, задать вам только один вопрос, прервав чтение, обратился Уотсон к некрасовской героине.
– Этот обмен платками был чисто символическим? Или мужу удалось передать вам вместе со своим платком нечто важное?
Но и вторая княгиня ответила Уотсону совершенно так же, как незадолго до того это сделала первая: она молча указала ему на книгу, давая понять, что ответ он найдет там.
И он действительно легко нашел его:
Великую радость нашла я в платке:
Целуя его, увидала
Я несколько слов на одном уголке.
Вот что я, дрожа, прочитала:
"Мой друг, ты свободна. Пойми - не пеняй!
Душевно я бодр, и желаю
Жену мою видеть такой же. Прощай!
Малютке поклон посылаю..."
– Благодарю вас, сударыня, - поклонился Холмс героине Некрасова.
– И вас тоже от души благодарю, - обернулся он к другой, "настоящей" княгине Волконской.
– Простите, что мы вынудили вас воскресить в памяти эти горькие мгновенья.
Покинув обеих княгинь, Холмс и Уотсон тотчас же вернулись к себе на Бейкер-стрит, чтобы обсудить увиденное и услышанное.
Отправимся
– Как видите, мой милый Уотсон, Некрасов довольно далеко отклонился от записок Марии Николаевны Волконской, - начал Холмс.
– Что же тут удивительного, - пожал плечами Уотсон.
– Ведь сын княгини отказался дать ему ее записки. Только прочел один раз вслух. Кое-что из услышанного Некрасов запомнил правильно, а многое не удержалось в его памяти. Вот он и напутал. Я, конечно, его в этом не упрекаю. С одного чтения всего ведь не упомнишь!
– Нет, друг мой, - улыбнулся Холмс.
– Такое объяснение было бы, извините меня, по меньшей мере наивным. Некрасов ведь не просто изложил этот эпизод чуть-чуть иначе, чем он выглядит в "Записках княгини Волконской". То, что в ее "Записках" было всего лишь скупым и строгим изложением фактов, он превратил в красноречивую, исполненную глубокого драматизма сцену.
– Вы имеете в виду этот их разговор в тюрьме? И то, что было написано на платке?
– И это тоже, конечно. Но важно даже не то, что Некрасов обогатил этот эпизод из "Записок княгини Волконской" своей фантазией. Так же, кстати, как и многие другие эпизоды, заимствованные из ее "Записок". Важно, с какой целью он это делал!
– Какая же, по-вашему, у него тут была цель?
– О, тут не может быть двух мнений! Некрасов хотел не просто пересказать никому не известную историю...
– Конечно, не просто пересказать, - заметил Уотсон.
– Он хотел изложить ее стихами. А ведь это, я думаю, гораздо труднее, чем писать прозой.
– Ну, на этот счет есть разные мнения, - улыбнулся Холмс.
– Многие считают, что стихи писать легче, чем прозу. Может быть, как-нибудь в другой раз мы к этой проблеме вернемся. Сейчас же я хочу решительно возразить нам. Нет, отнюдь не только желание облечь рассказ княгини Волконской в стихотворную форму вынудило Некрасова отклониться от реальности и дать волю своей фантазии. Некрасов хотел потрясти воображение своего читателя как можно более впечатляющим изображением подвига декабристов. Он хотел показать не только глубину их страданий, но и всю меру их душевного величия. Именно это стремление окрыляло и направляло его художественную фантазию.
– Да, - согласился Уотсон.
– Это благородное желание его, конечно, до некоторой степени оправдывает.
– До некоторой степени?
– изумился Холмс - Нет, Уотсон, не до некоторой степени. Да и вообще это ваше словечко - "оправдывает" - тут совершенно неуместно. Ни в каких оправданиях Некрасов не нуждается. Ведь он поступил так, как поступает каждый истинный художник.
– Что значит - каждый? Уж не хотите ли вы сказать, что мы имеем тут не просто некий казус, а как бы некоторую общую закономерность?