Заноза в Жаднице

Гофман Ирина

После полумрака шатра солнечный свет слепил глаза, и я немного постояла у входа, щурясь и ища взглядом Корвина. Он обнаружился там же, где я его и оставила, в компании Малы и Мариана, которые смотрели на меня так, что стало ясно: деймор им все обо мне рассказал.

– Ты в порядке? – спросил он, когда я приблизилась, все еще сжимая ножны с кинжалом в руках.

Я слегка растерянно кивнула.

– Да, но... мне нужно время, чтобы все переварить.

– Понимаю. Пройдемся? – неожиданно предложил Корвин. – Только засунь кинжал за пояс – ни к чему привлекать к себе лишнее внимание.

– Ладно, – пожала я плечами.

Мариан

было дернулся за нами, но сестра цапнула его за рукав, удерживая на месте.

– До встречи, Мила, – сказала она, а Мариан лукаво подмигнул мне из-за ее плеча. Мальчишка и балбес, права его бабушка. Впрочем, он мне нравился – они оба нравились.

– Куда пойдем? – поинтересовалась я у деймора, когда мы вышли на середину площади, к небольшому фонтану в виде каменной чаши. Прозрачная вода переливчато журчала и блестела под разгорающимся весенним солнышком, так и маня к себе.

Корвин огляделся, втянул воздух ноздрями и вдруг выдал, кивнул в сторону лотка со свежей выпечкой:

– Хочешь булочек и ягодного взвара?

– Серьезно? – я с подозрением прищурилась. – Мы что, будем просто гулять и есть булочки?

– А ты планировала прямо сейчас отправиться охотиться на вампиров? Так они спят. Ну, большая их часть.

Пару секунд я смотрела на него, ожидая какого-нибудь подвоха, но деймор, кажется, не шутил.

– Ладно. С удовольствием попробую здешние булочки, – наконец согласилась я. – Жаль, что кофе тут, наверное, днем с огнем не сыщешь.

– Кофе? Что это? – заинтересовался Корвин.

– О-о-о, сейчас расскажу...

Совершенно забыв о своем высоком социальном статусе, я взяла его под локоть и повела через площадь под любопытными взглядами прохожих, явно впечатленных и моим нарядом, и компанией. Что ж, пусть привыкают – я им тут наверняка еще и не такое отчебучу. Да и давно пора, в самом деле, встряхнуть эту Жадницу.

* * *

Я сидела на кровати, разглядывая изящный узкий клинок, поблескивающий в мягком свете магического светильника. На светлой стали темнел причудливый орнамент из рун, которые явно складывались в какую-то надпись – возможно, заклинание, которое мне было прочесть не под силу. Держа кинжал в руках, я испытывала двоякое чувство: с одной стороны, оружие меня пугало до дрожи, с другой – необъяснимо завораживало. Осторожно потрогав кончиком пальца тонкое острие, я почти с удивлением уставилась на выступившую на коже каплю крови. Надо же, как заточено... Да я им скорее себе что-нибудь отхвачу, чем сумею ранить вампира!

Убрав ножны с кинжалом в шкаф, под стопку одежды, я, зевая, забралась в кровать, но уснуть сразу не смогла: память вновь и вновь подкидывала мне картинки нашей с Корвином недавней прогулки по городу. Мы ели воздушные сладкие булочки и орешки в карамели, пили душистый ягодный взвар, гуляли по залитой солнечным светом площади и тенистым улочкам, и болтали обо всем на свете, кроме вампиров. Не сказать, конечно, что деймор был словоохотлив – он больше слушал, чем говорил – но в его компании даже молчать оказалось неожиданно приятно. Давно я не ощущала себя настолько комфортно рядом с мужчиной, к которому меня, помимо всего прочего, влекло физически.

Мысли о Корвине перетекли в сладкие фантазии, на смену которым вскоре пришла дремота, но превратиться

в крепкий сон ей было не суждено: за окном вдруг пронзительно взвизгнули струны лютни, заставив меня вскочить на ровные ноги. Вторя несмолкающему треньканью, через секунду по двору разнесся голос Дорина, горе-менестреля, принявшегося горланить какую-то романтическую песню. Надрался он, что ли? Время за полночь!

Приоткрыв оконную створку, я выглянула наружу: парень стоял аккурат под стеной, в пятачке света, отбрасываемого магическим фонарем. Увидев меня, он приосанился и задергал струны лютни еще энергичнее.

О, отчего ты так прекрасна?

Цветком раскрывшись по весне,

Ты лик луны затмила ясный,

Разбередила душу мне.

Да он же поет серенаду, вдруг осенило меня – и я даже догадывалась, кто был заказчиком. Ну, Милош! А самому спеть под окном возлюбленной, значит, слабо?

Твоих волос златые реки

И омут ласковых очей

Меня лишили сна навеки,

И я горю в плену ночей.

Сна он, видите ли, лишился. И что теперь, всему замку тоже не спать? Странно, что мой папочка до сих пор молчит – окна его покоев, насколько я знала, тоже выходили на эту сторону. Наверное, так радуется ухаживаниям Вардо-младшего, что аж дар речи потерял.

Приди же, сжалься надо мною,

Руками нежными обвей,

И под серебряной луною

К моим устам прильни... ик... скорей.

Ага, все-таки выпил для храбрости. Вон и качается, как тростинка на ветру. Да где же стражники, в конце концов? Дозавывается ведь – явится какой-нибудь вампир по его душу...

Ик... ик... и к сердцу деву прижима...

Песня оборвалась на полуслове, жалобно зазвенели струны – и наступила тишина. Похолодев, я перегнулась через подоконник, но Дорина не увидела; лишь какой-то темный предмет сиротливо лежал в кругу неяркого света. Лютня!

– Накаркала, – прошептала я, чувствуя топот мурашек по спине. Вытащила из ворота ночной рубашки свой кулон, посмотрела на солнечный камень – он мягко и как-то неуверенно светился. И как это понимать? Вампир был здесь, но ушел слишком далеко, чтобы на него реагировать? Ушел – и утащил с собой несчастного менестреля?

Что же делать? Поднимать тревогу? Вряд ли от стражников теперь будет какой-то толк. Бежать к Корвину? Да, это мысль: деймор уж всяко скорее нападет на след вампира.

В потайной проход я нырнула прямо в ночной рубашке – только наспех натянула сапоги и схватила со спинки стула свою накидку. А в карман сунула зачарованный кинжал Урсулы; не то, чтобы я собиралась сражаться с вампирами, но так оно было как-то спокойнее.