Западня для ведьмы
Шрифт:
Зинте давно не приходилось видеть, чтобы Эдмар из-за чего-нибудь так переживал. Почитай, уже с год, с тех самых пор, как он искупался в Лилейном омуте и отыскал руины своего дворца в Олосохаре. А сейчас места себе не находит, она знала его достаточно, чтобы это заметить.
– Боишься, что нас не пустят в гости? – поинтересовалась она в лоб, хотя, наверное, деликатней было бы смолчать.
– Тебя-то пустят, – он выжал кривую усмешку. – Другой вопрос, как там встретят меня. Зинта, этот человек способен без ножа меня
Лекарка неопределенно покачала головой, опасаясь сказануть что-нибудь невпопад.
– И еще мне кошмар приснился. Не такой, как обычно. Мне порой снятся кошмары самого разного толка, но в этот раз было нечто невообразимое… Брр, до сих пор содрогаюсь. Зинта, ты можешь представить меня – стриженным под сумасшедшего ежика, в затрапезной растянутой фуфайке и неприглядно истрепанных джинсах? И в довершение у меня разные ботинки: на правой ноге черный, на левой желтый.
Припомнив, что такое джинсы – так называются штаны, которые носят в этом мире, – лекарка машинально кивнула.
– Спасибо, – горько ухмыльнулся Эдмар, истолковав это на свой лад. – Не ожидал! У тебя, оказывается, извращенное воображение. Завершающий уничижительный штрих: ботинки были разные, потому что я будто бы купил их на дешевой распродаже – ни тому, ни другому не нашлось пары, зато с приличной скидкой. Тихий ужас! В этом чудовищном сне мы с коллегой Орвехтом находились в пирамиде мезрийского Накопителя, и с нами происходило то же самое, что было наяву, причем Суно там выглядел вполне пристойно, с поправкой на окружающий экстрим, а я был этаким бредовым персонажем, и меня снедала мучительная неловкость за свой облик. С чего бы мне такие сюрреалистические страсти в голову лезли…
– Это потому, что ты волнуешься, – догадалась лекарка. – А ты постарайся думать о хорошем. Может, увидеть во сне разные ботинки – это к счастью?
– Хм, это было бы неплохо, но я никогда не слышал о такой примете. Ладно, Зинта, идем. И помоги мне Госпожа Вероятностей.
Они сели в аэрокар. Зинта в таком экипаже уже каталась, но все равно восхищенно затаила дыхание, когда увидела сверху море – сверкающее, сине-зеленое, с белопенными барашками и серебристой дымкой у горизонта. А потом бескрайнюю сушу, как будто нарисованную неяркими цветными карандашами. А потом огромный пестрый город с многоэтажными зданиями из камня и стекла, куполами, башенками, каналами, удивительными танцующими миражами, сотканными из сияния всех цветов радуги, дивными механизмами и великим множеством прохожих, не все из которых были люди.
Эдмар посадил экипаж, залетев через громадную арку на третий ярус сквозистого сооружения, похожего на великанскую этажерку. Машин там на каждом уровне стояло столько, что груше негде упасть.
На улице наперерез Зинте расцвел мираж: два зайца в человеческий рост, один золотой, другой розовый, давай скакать перед ней и сдирать с себя шуршащую блестящую бумагу, под которой оба оказались шоколадными. При этом они наперебой зазывали пойти с ними за угол, где якобы есть магазин, в котором можно купить сколько угодно таких зайчиков, только маленьких.
Лекарка,
– Я не любитель заячьего стриптиза, – подмигнул он Зинте.
Мало людской толчеи, так им еще встретилось существо величиной с длинную карету, похожее на бледно-желтый кожистый холм. Под лоснящейся толстой кожей перекатывались мускулы, а на боку то ли нарисован черной тушью, то ли вытатуирован горный пейзаж с водопадом и изящным одиноким деревом на круче.
– Недурно, – с одобрением заметил Эдмар, когда существо проползло своей дорогой – но тут же схватил Зинту за локоть и оттащил назад.
Она невольно взвизгнула. Мимо них довольно резво, хотя и со скрежетом, пробежал металлический краб, на спине у него стоял поднос с раскрашенными стаканчиками, из крышечек торчали полосатые соломинки. За этой тварью с криками: «А ну, стоять, скотина! Стой, твою мать, чиниться будем!» гнался мужчина с сумкой, в которой что-то тяжело звякало.
– Сделаю доброе дело, – усмехнулся маг. – Может, он это почувствует и оценит?
Беглый краб замер на месте. Преследователь подскочил к нему, злорадно сквернословя, и скинул с плеча сумку с инструментом.
– Не хотите ли купить цветы? – окликнула гибкая остроухая девушка с серым, словно кора иных деревьев, лицом и в парике из порезанной на нити серебряной фольги.
Коренная жительница этого мира, где люди пришлый народ.
– Благодарю, в другой раз, – улыбнулся Эдмар.
Через широченный подземный переход с множеством ярко оформленных механических лавок они добрались до соседней улицы, где высились многоэтажные здания с огромными застекленными арками. На далеко выступающих карнизах сидели птицы, но Зинта заметила там еще кое-что, кроме птиц: по одному из окон ползали два паука – и каждый, если присмотреться, величиной с подушку. Прохожие не обращали на них внимания.
– Эдмар, гляди, что там!
– Это роботы-мойщики протирают стекло.
За следующим поворотом навстречу выплыл сплошь зеркальный дворец, окруженный кустарником с длинной темной хвоей, собранной в кисти и малиновой на кончиках. Зеркало словно открывало проход в таинственное боковое пространство, заодно удваивая кайму живой изгороди и улицу со всем, что на ней было.
Себя Зинта выхватила из скопления отражений не сразу, вначале признала Эдмара: видный стройный парень в серебристо-серых штанах и просторной сборчатой белой рубашке с расстегнутым воротом. Рубашка была сонхийская, из дорогого китонского шелка, такие носят в жаркую погоду аристократы в Аленде. Длинные черно-фиолетово-синие волосы распущены, на плече сумка из черной кожи, с фигурными серебряными пряжками.