Запах крови

Агафонов Андрей Юрьевич

Из задней двери автобуса, матерясь и причитая, выползают пассажиры.

Один из них ушибся сильнее других, это мужчина лет сорока, в мятой рубахе, расписанной под стилизованную марихуану, и светлых летних брюках. Пару раз он падает, поднимается, кое-как отряхивает себя и продолжает идти.

— Мужчина! Подождите, я скорую вызову! — пытается остановить его тетка предпенсионного возраста. Он мотает головой и упрямо идет дальше, в одному ему известном направлении.

Из-за заборов заливаются лаем, душат себя цепями псы.

* * *

Брюнет и женщина в постели. Женщина курит, периодически

разгоняя дым рукой. Между грудей ее течет тоненькая струйка пота. Голова на сгибе его руки.

— Скажи, почему я? Есть моложе… Сиськи больше… Ты же мог просто мимо пройти.

Некоторое время он молчит. Она поворачивается к нему лицом, смотрит в глаза доверчиво и прямо. Он улыбается:

— Потому что только таких, как ты, и стоит защищать, — морщится от собственного пафоса, но добавляет: — Только ради таких, как ты, и стоит жить.

— Ну что ты вре-ошь! — она фыркает и утыкается в него лицом. Ее волосы щекочут его нос, и он счастлив.

* * *

Мужик в мятой рубахе задумчиво изучает собаку, сидящую на другой стороне улицы. Собака задумчиво изучает мужика. Между ними проезжает колонна бронетехники. Когда пыль рассеивается, собаки уже нет.

* * *

— Снимаете?

Суетливый мужичок в комбинезоне, обвешанный оружием, в очках с сильными диоптриями, отчего глаза кажутся плавающими пиявками в маленьких аквариумах, выбирает позицию, позволяющую встать между трупами так, чтобы были видны выбитые мозги и его амуниция одновременно. Оператор кивает:

— Начинайте, Федор Иваныч.

— Эти мирные люди, — показывает коротким жестом вокруг себя Федор Иванович, — просто стояли на остановке, ждали автобуса, когда по ним шарахнула исламистская сволочь. Посмотрите, девушка даже не успела вытащить руки из карманов.

У девушки с карманами в руках, лежащей поперек проезжей части, кровавый обмылок вместо головы.

Вокруг в безопасном отдалении стоят жители окрестных домов, с непонятным выражением поглядывая на Федора Ивановича и стоящий невдалеке БТР.

— Уже третий день исламисты стреляют по городу, убивают мирных жителей. Несмотря на всю их похвальбу, им не удалось убить ни одного нашего военного. И мы обещаем, — голос Федора Ивановича начинает опасно звенеть, — что за эту кров, святую кров невинных жителей мы прольем в десятки раз больше крови! Мы будем убивать, убивать и убивать исламистов, наемников Госдепа и Саудовской Аравии! С нами Бог! И пощады вам не будет!

— Сняли? — спрашивает он у оператора. Оператор показывает большой палец. Люди начинают расходиться.

4. Замок вампиров

Рифленое стекло, за которым слышится невнятный шум. В матовую дверь со стоном страсти упирается и размазывается розовым пятном по стеклу пятерня. Следом — выше — губы, волосы. Камера отъезжает. На двери табличка «Управление социальной защиты Туруханского края». В гулком коридоре никого. Внизу между ампирными лестничными пролетами замер бдительный часовой. Дальше, дальше по коридору, в закоулок и в темноту — глухая невнятно покрашенная дверь с табличкой «Главный специалист Логан О.Е.»

За дверью в тесном кабинетике с круглыми окнами-иллюминаторами наш старый знакомый брюнет пьет чай каркаде из большой кружки со стилизованным в духе «Игры престолов» портретом Достоевского и надписью «Mother Russia».

— Так

что ты думаешь? — спрашивает его умудренный тремя созывами визави в сером пиджаке и черной рубашке. — Где они, твари, сидят?

— Да прямо здесь, — ухмыляется Логан. — Через стенку. Этажом выше. Этажом ниже. В соседнем корпусе. Какая-то часть на Ленина. Слева. Справа. Сбоку. Какая разница?

— Я тебя, Олег Евгеньевич, очень уважаю, и мы все тебя уважаем, но ты иногда сказанешь, как в лужу пернешь, — сердится визави. — Мне надо что-то решать с семьей, с делами, со всем остальным.

— С Нонной, — тонко улыбается Логан.

— И с ней, и не с ней одной! А что ты думал, это цена ответственности. Легко говорить тем, у кого ничего нет и отвечать ни за что не надо. И ни за кого. Сидят в своем говне и ноют, то плохо, это не устраивает. Я таким всегда говорю — иди вешайся. Даже во время выборов, ко мне такие приходят, дай денег, купи квартиру. Да иди работай! Найди работу и иди работай! Что ты ноешь, что ты, сука, скулишь, жена беременная, детей пятнадцать штук. Я тебя заставлял их рожать? Или я виноват, что ты пальцем деланный и от рождения кривой, косой и пучеглазый? Почему общество должно тебе платить за то, что ты плод пьяного зачатия? Вот и докатились! Докатились в пропасть! Ну ты подумай, еще год назад можно было себе представить… такую ситуацию?! И нету ничего и никого, нет власти, нет силы, нет экономики, и вся эта нищая сволочь теперь требует нашей крови. Как все перевернулось, а?! Кто был ничем, тот станет всем. А теперь еще и непонятные движения у нас здесь. Ну, если мы друг за друга не будем глотки грызть, нас ведь самих на колья посадят всех. А мы что? Расселись по углам и сидим. Ждем, когда нефть спасет, а Путин выручит. Прежде чем нас эти твари прикончат хитровыебанные. И ты мне говоришь, что они вокруг. Может, и ты из них? Или я?

— Юрий Николаевич, ты не нервничай, дорогой, — улыбается Логан. — Скажи, что тебя конкретно пугает. Боишься стать, как они? А что в этом плохого?

— Да я православный человек! — начинает Юрий Николаевич.

— Даже не начинай. Мы тут не в церкви. Ну так что пугает-то? Возможность жить долго, хорошо и за чужой счет? С каких пор тебя это смущает?!

— Ты, — говорит Юрий Николаевич, наводя на Логана указательный палец. — Ты!

— Я, — мягко улыбается Логан.

— Ты! — грозя пальцем и пятясь спиной, Юрий Николаевич выходит из кабинета. Грузно спускается к полицейскому посту по лестнице, но, завидя вскочившего со стула полицая, отмахивается и проходит мимо. Серый пиджак подмышками потемнел от пота.

5. Ток-шоу

Экран телевизора, облитый краской. Из-под потеков дребезжащей строкой — черноглазая красотка в розовом пиджаке:

— Заканчивая программу, не могу вас спросить… Не могу не спросить вас, Олег Евгеньевич, простите, что бы вы хотели пожелать нашим зрителям в это сложное и непростое для всех время. Как им быть? Что вы посоветуете? — она наклоняется вперед и смотрит на своего собеседника с наивным любопытством.

— Прежде всего, — мягко говорит Логан, глядя прямо в камеру, — помните, что ваша задача сейчас — сохранить себя, свою семью. Оставьте на время глобальные задачи. Пусть их решают те, кому вы доверили представлять свои интересы. Не нужно занимать ничью сторону. Сохраняйте хладнокровие и постарайтесь не терять головы!