Запасный выход
Шрифт:
Или Бабель со своими строчками уместен, когда ты с Айгыром взбираешься и взбираешься по крутому склону, делая короткие остановки на пятачках ровной поверхности, одинаково с ним тяжело дыша, стоя вплотную к нему и преодолевая крутые участки бегом, чтобы лошадь не укатилась вниз по камням. А перед вами расстилается небывалая по красоте картина гор, горок, скал, сходящихся долин и острых вершин хребта вдали, который делит в этих местах Западную и Восточную Сибирь. И ты снова чувствуешь, что Айгыр – почти неотъемлемая часть тебя или, лучше сказать, придаток, и любуешься собой –
Или когда тебе, Сереге Буданову, Рыжке и Керату удалось в ноябре перейти речку Суу-Катар по узенькому ледовому мостику высоко над водой, текущей среди гигантских валунов.
И тебя не волнует – хочет ли скакать в ночи твой Пыштак по болотистой кочковатой тундре, хочет ли Керат рисковать жизнью, скользя и быстро перебирая ногами на ледяной перемычке над черной каменистой рекой, и главное – чувствуют ли они тоже эту радостную близость к тебе, большому и мощному, на фоне фантастических по красоте декораций.
Но мир стремительно меняется в размерах. Он, когда-то бескрайний, съеживается на глазах, становится постиндустриальным, заполняется людьми, полосами отчуждения вдоль магистралей, заборами, мусором, вышками сотовой связи, произведениями современного искусства, новыми смыслами. За время моей недолгой жизни количество народа на планете удвоилось, мы теснимся лицом к лицу с человеческим и нечеловеческим в перенаселенном гетто, из которого нет выхода.
Скоро я разделю свое маленькое освоенное пространство на берегу ручейка Кривелька с иной формой жизни, с тем, кого мне будет очень трудно понять. И я суечусь, тороплюсь в тревоге, пытаюсь успеть. Надо подобрать что-то новое вместо строчек из Бабеля.
Мне приходит в голову цитата из «Эпоса о Гильгамеше». Я не читал «Эпос о Гильгамеше», эти две строчки попались мне в какой-то научно-популярной книжке и врезались в память. Я даже не знаю, о ком в них идет речь. И вполне ли подходят эти строчки на замену?
Вместе с газелями ест он травы, Вместе со зверьми к водопою теснится…Строчки нравятся, тем более что ничего более подходящего не приходит в голову. Трудно подбирать новое вместо старого. К старому привыкаешь, оно становится родным, хорошим, даже если уже не работает.
И вот на теплом старом бревне посреди теплого поля с бродящими по нему конями и женщинами я начинаю гуглить и узнаю, что травы вместе с газелями ел некий Энкиду.
Четыре с половиной тысячи лет назад этот Энкиду был изготовлен из глины богиней-матерью и был равен по силе царю Гильгамешу. Жил в полях, охранял диких животных от охотников и питался их молоком, разрушал ловушки, уничтожал ловчие ямы, понимал язык зверей, и те его не боялись. Потом был соблазнен храмовой проституткой по имени Шамхат, потерял из-за этого способность есть с газелями и тесниться со зверьем у водопоя, стал соратником Гильгамеша и побеждал вместе с ним всяких чудовищ, например, чудовище Хумбабу.
Это всё из Википедии. Интернет ловится не очень, ждешь, ждешь, потом открывается какая-то чепуха.
«Энкиду
Так, это не то.
А вот еще: «В связи с обнаружением еще одной относящейся к “Эпосу о Гильгамеше” глиняной таблички в коллекции Корнеллского университета установлено, что храмовой проститутке Шамхат понадобилась не одна неделя, как считали раньше, а целых две, чтобы склонить Энкиду к жизни в социуме».
Мне кажется, что даже две недели – это необыкновенно быстро. У меня одомашнивание заняло годы и состоялось окончательно только после строительства своего дома.
Но тут я вижу, что мой табун уже ушел, прячу телефон и бегу догонять.
И потом медленно, переходя по два-три шага, останавливаясь пощипать траву, поговорить или просто постоять-помолчать, мы все – люди, лошади и приветливая собачка с непослушными ногами – идем в сторону леса. Потом фотографируемся, и кобыла Баккара прибегает позировать. А потом мы прощаемся.
– Я тогда вам ссылок по мягким методам работы с лошадьми накидаю. Вы на английском сможете смотреть? И вообще, все у вас получится, не бойтесь!
Гляжу на Настю и клятвенно обещаю себе подтянуть английский и заодно снова взяться за французский.
Баккара подняла и принесла Любке в зубах брошенный на землю чомбур, потом недоуздок.
В Ярославле мы не смогли найти свободных мест в гостиницах и ехали всю ночь до нашего дома, по очереди ведя машину. Пока рулила Любка, я дремал. Когда занимал водительское сиденье сам, то думал о том, подходят ли строчки про Энкиду на замену Бабелю.
В середине августа нам привезли коня.
Я беспокоился, как коневозка съедет под горку с асфальта на нашу полевую дорогу, поэтому пошел ее встречать. Люба отправилась со мной.
В последние несколько месяцев стоило мне начать уточнять какую-либо информацию о лошадях: какой высоты нужно строить катух, размер дверного проема, высота ограды, количество сена на зиму, интернет тут же выдавал мне что-то пугающее, грозящее будущему питомцу травмами, болезнями, психическими расстройствами или даже опасным для меня поведением.
Давний опыт езды верхом днями и ночами по крутым скалистым тропам, преодоление бурных рек каменистыми бродами, скачки за браконьерами по кочковатым болотистым тундрам – все это не могло перевесить случайно найденной в интернете рекомендации устраивать вход в денник без малейших намеков на порожек – лошадь может споткнуться.
Поэтому резкий съезд коневозки с асфальта на нашу дорогу заранее пугал меня, ответственность переполняла, и мы вышли встречать машину на шоссе, чтобы в случае чего провести коня в поводу до дома.