Записки бизнесюка
Шрифт:
В фашистской верхушке явный перебор деятелей искусства: Гитлер — художник; Геббельс — композитор; Гиммлер писал стихи; Геринг — рассказы. Что доказывает: художникам, особенно непризнанным, власть давать нельзя! Творцы поглощены идеалом, каков бы он ни был. Всё, что мешает, они с радостью уничтожат, даже миллионы людей. Дай им волю, они бы и планету Земля приговорили: не идеально круглая. Впрочем, одно музыкальное произведение всё же принесло доктору Геббельсу недолгую славу: бодрая патриотическая песня «Защитим Берлин и Рейх». С 20 апреля — дата начала штурма Берлина — по 2 мая 1945 года немецкое радио передавало только её и сводки новостей. Заманчиво было бы утверждать, что Геббельс написал её на инструменте Бетховена. Так могло быть, но вряд ли было. Дорвавшись до власти, Геббельс собирал захваченные в разных странах редкие и необычные музыкальные инструменты. У него была коллекция роялей; песня могла быть написана на любом из них. Однако известно, что Геббельс любил инструмент Бетховена за необычное звучание и довольно часто играл на нём. Увы, Бетховеном это его не сделало. По официальной версии, 1 мая 1945 года Геббельс с женой отравили шестерых своих детей. После
Имя победителя, советского генерала, его наследники называть запретили. Скажу лишь, что доблестный генерал композитора из себя не корчил, но музыку любил. Не имея музыкального образования, кроме пения в детстве в церковном хоре, неплохо играл на рояле. Тонко чувствовал искусство; умудрялся даже в советское время быть меценатом. Но в генеральскую квартиру инструмент Бетховена не влез. Подъезд стандартный, двери узкие. Отвезли на дачу, где он и простоял 60 лет. Генерал любил на нём играть. Но в 1976 году он умер, а его дети и внуки не отличались музыкальной одарённостью. Инструмент был заброшен. В него больше не стреляли, но за годы забвения он был основательно расстроен. Теперь цитата. «Ели начисто изъять из общества аристократию, распутную и бесполезную, то мир безвозвратно утеряет часть своих красок; скорее всего он станет справедливее, может быть, чище, и уж наверняка гораздо скучнее, а одно это чего-нибудь да стоит»! © Кирилл Еськов. Это к тому, что «золотую молодежь» можно и нужно ругать. Сам ругаю. Но без этих оболтусов, как справедливо замечено, будет скучно. Должен же кто-то рассуждать о вечном, мешая виски с дешёвым портвейном! Сам я к этой тусовке никогда не принадлежал. Но будущий владелец инструмента Бетховена — музыкант, сын музыканта — состоял в ней с рождения. По счастью, молодой аристократ (духа) обладал абсолютным слухом, работоспособностью и отличным вкусом. Видимо, в том оправдание аристократии перед Богом: наложение нужных качеств на происхождение даёт идеальные условия для развития таланта. Но так бывает нечасто.
Инструмент Бетховена мой будущий заказчик впервые увидел в конце 1990-х. На генеральской даче, куда прибыл с девицей для весёлого времяпровождения в отсутствие родителей. И влюбился, но не в девицу, а в инструмент. Загорелся желанием купить, но внуки генерала запросили огромную цену. Несколько лет он ходил вокруг на манер кота около вкусного стола, на который нельзя прыгнуть. Очистил и настроил, часто играл. Время шло.
Внуки генерала постепенно разорялись, а он богател. В 2010 году сделка была заключена. Теперь покупку нужно было доставить. Заказчик никому не доверял, не хуже Бетховена. Как я не отнекивался, доставка ценного груза выпала мне. По знакомству. Подозреваю, что перед тем парочка профессиональных бригад грузчиков отказалась. В самом деле: как? Заказчик живёт в квартире. Она двухуровневая, большая, дом элитный. Но подъезд всё равно стандартный. Не пройдёт эта бандура в дверь, хоть тресни! Кстати, вариант «треснуть», то есть разломать подъезд, а потом оплатить ремонт, обсуждался всерьёз. Остановило то, что в лифт (грузовой!) бандура тем более не войдёт, а лестница узка, габаритные и крайне неудобные 750 кг тоже не протащишь. Пришлось разработать необычную транспортную операцию, благо заказчик богат. Увидев огромные панорамные окна квартиры, я поднял палец и сказал: «О»! Везли весенним днём на стандартной «Газели». Бандура была выше тента; пришлось снять. Заказчик возмущался, кричал, что дождём намочит, испортит. Но погода, как по заказу, выдалась радостно-солнечной, а груз закутали в плёнку, чтобы не пылился и не царапался. Ехали караваном: «Газель» с закреплённой намертво бандурой и мной, грешным, в кабине; подъёмный кран; легковая машина с грузчиками; а замыкал новый хозяин уникальной вещи на лимузине. Бригаду грузчиков я отбирал сам: у всех опыт и сноровка; у троих сила, у двоих ловкость. Кран пришлось нанимать не какой-нибудь, а здоровенный Liebherr на огромном шасси. Ему и 15 тонн нипочём, но меня больше интересовал вылет стрелы: этаж высокий. Доставал только Liebherr, что подтвердила разведка. Крановщики всегда её проводят. Автокран — очень тяжёлая техника: из-за противовесов масса достигает 50 тонн и более. Наш кран весил 55 тонн; больше иного боевого танка. Поэтому прежде, чем грузить, крановщик едет и выясняет, пройдёт ли к объекту тяжёлая машина и достанет ли стрела? Если бы не достал, у меня наготове был план «Б»: организовать приставной кран прямо к дому. Когда деньги есть, можно экспериментировать смело.
Подъехали, встали, подцепили. И вот — вира помалу! — инструмент Бетховена воспарил. Не забренчало. У кого рояль в кустах, а у нас — по небу летает…
Аккуратненько подвели к распахнутым окнам, где уже ждала, высунувшись по пояс, «великолепная пятёрка». Нежно приняли, на весу повернули на бочок, иначе не проходил, не спеша, потихонечку-полегонечку затянули в квартиру. Крановщик оказался виртуозом, не хуже пианиста, впрочем, другого за дорогущий Liebherr не посадят. Трос он стравливал, едва почувствовав лишнее натяжение, но умудрялся постоянно держать вес, помогая грузчикам до конца. После касания пола, стропы отцепили, и довольный оплатой крановщик отбыл. Грузчикам предстояло дотащить инструмент до рабочего кабинета. Это оказалось тяжело, но просто: подняли, метр пронесли, отдохнули. А что предварительно пришлось не только снять дверь, но и вырубить косяк и подрезать болгаркой часть стены — мелочи жизни. Установили на специальную подставку: вес инструмента со временем мог повредить (продавить) паркет. К тому же, хозяин расстарался: подставка тоже была заказная, музыкальная и резонирующая.
Счастливый владелец вбежал в кабинет с горящими глазами. Он суетился и мешал. Поглаживал, похлопывал, пританцовывал. А потом не выдержал — сел и заиграл.
И время исчезло. Инструмент рычал и гремел, звал и нашёптывал. Он пел и кричал, благодарил и
Просто в мире найдется место для всех — и для грузчика, и для бизнесюка, и для Бетховена. Для грязных следов тяжёлых ботинок на паркете, и для светлой московской весны, что властно врывалась ветром в так и не закрытые окна, подхватывала дивные звуки и уносила их в холодное, ясное, прозрачное небо. И дальше — куда?..
Лишь через полтора часа импровизированного концерта мы очнулись. Музыкант устыдился, поднял мокрое от пота и слёз лицо и предложил теперь играть по заявкам. Не обошлось без классики:
— А «Мурку» сможешь?
Смог и «Мурку». Гм… оригинальная трактовка. И ещё много чего смог, в том числе и из современной попсятины. Концерт продолжался ещё минут сорок. «Лунную сонату» дважды попросили на бис. Но всё когда-то заканчивается. Музыкант устал; вдохновение сжигает. Когда он встал из-за инструмента на деревянных, затёкших ногах, бригадир грузчиков хлопнул его по плечу и выдал:
— Ну, ты это. молодец!.. Могёшь.
А тот пошатнулся и, украдкой потирая плечо, выдохнул:
— Pianomania…
Экзамен
В Бостоне спрашивают: «Сколько он знает?», в Нью-Йорке: «Сколько он стоит?», в Филадельфии: «Кто его родители?».
Марк Твен, американский писатель.
Однажды меня обвинили в педофилии. Слава Богу, это произошло до ужесточения законов 2011 года и разнузданной кампании, которой всегда сопровождается усиление борьбы с чем угодно. Спору нет: с педофилами надо поступать строго. Но читать, как мужику впаяли 13 лет тюрьмы за кошкин хвост, страшно.[88] Ещё омерзительнее выглядела травля мужчин-учителей. Их и без того раз, два и обчёлся, в школах царит матриархат; бабьё самого мерзкого пошиба.[89] А с такими порядками последние мужчины из школ уйдут. Слава Богу, государство, вроде бы, осознало, что делает что-то не то, и кампанию потихонечку свернули. Но теперь у любого 15-летнего подонка, и у любой сумасшедшей мамаши оказался в руках механизм, способный довести достойного человека если не до тюрьмы, то до инфаркта. Полагаю, это безобразие, нуждающееся в исправлении.
Детки в школу собирались: мылись, брились, похмелялись…
Уже говорил, что в молодости занимался репетиторством. Но репетитор без репутации бедняк; нужна известность. Для статуса пришлось преподавать в различных ВУЗах и брать классы в школах, обычно математические. Я стремился минимизировать затраты времени, но некоторые обязанности налагались. В частности, приём экзаменов. Помню, в мае 2000 года заставили меня принимать геометрию у 9-го класса. После варварского сокращения учебных часов, предмет стал почти факультативным. Нигде, кроме специализированных физико-математических ВУЗов, геометрию не требуют; в ЕГЭ её тоже нет — нафиг учить? Но для школьной бюрократии геометрия полезна. Выпускные классы (9-й и 11-й) сдают два экзамена по выбору. С 2016 года их количество на ГИА (государственной итоговой аттестации) для девятиклассников планируют увеличить.[90] Но в 2000-ом до этого было далеко. А сдавать геометрию отправляли тех, кто не знал вообще ничего. Справедливо полагая, что многочисленные проверяющие обойдут не важный предмет стороной, а мы, под шумок, кому надо троечку поставим. Так было и в тот раз. Экзаменующийся паренёк ничего не учил сроду, и, похоже, возвёл это в принцип.
Всё бы ничего, но мамаша (неполная семья) его подзуживала. Как водится, она считала чадо непризнанным гением, над которым постоянно издеваются злобные и бездушные твари-учителя.[91] Настояла на своём присутствии на экзаменах; у родителей есть такое право. Жаль, она не видела, что в результате её усилий парень рос хамоватым, подловатым и конфликтным. Доморощенный наполеончик и затюканный апостол. В семье манипулировать получается, а в школе — не очень: можно и огрести от учителей и сверстников. В таких случаях помогает смена обстановки. В новом коллективе ему поневоле придётся самоутверждаться, а поскольку особой физической силой юноша не обладал, сохранялась слабая надежда, что он всё же начнёт стараться. А там, глядишь, получит посильную профессию; человеком станет. Мудрый педагогический коллектив принял правильное решение: не пускать его в 10-й класс. И заключил с мамашей обычное в таких случаях джентльменское соглашение: «мирный уход из школы в обмен на незаслуженные тройки». Для получения одной из них его и отправили сдавать геометрию. Разумеется, я был предупреждён. Но парень не знал ничего. Листок с билетом (два вопроса) сдал пустым, девственно чистым; в задаче даже не сумел записать условие, не то, чтобы решить. Но тройку-то ставить надо. Тут я и говорю: «Дайте определение отрезка». Для справки: оно на первой странице учебника написано. Но юноша упорно молчит, не хуже донецкого партизана на допросе в киевской Беспеке. Начинаю перед ним плясать: нарисовал на доске отрезок, посоветовал представить, что он держит в руках кусок верёвки или нитки. Другие члены комиссии и мамаша хором подсказывают. Наконец, паренёк вымучил: