Записки бизнесюка
Шрифт:
Бомжи работают за бутылку и еду, но грузят плохо, еле двигаются. Гастеры грузят споро, но просят денег и стоят примерно вдвое дороже бомжей. Они ведь в подземных городах семьями живут, им жён-детей кормить надо. Да некоторые и не пьют, потому что они мусульмане (таджики, киргизы, узбеки). Наём тех или других зависит от груза, от его срочности и от прибыли, которую бизнесюк намерен получить.
Между подземными городами случаются войны. Отнюдь не межнациональные. Вот, например, что сообщил Интерфакс 22 июля 2011 года.[94] «Массовая драка трудовых мигрантов произошла на Комсомольской площади в центре Москвы. Около 17:00 на пульт дежурного по городу поступил сигнал о том, что дерутся от 30 до 50 человек. Драка произошла между гастарбайтерами из-за конфликта по поводу рабочих мест на площади Трёх
А о конфликте между киргизами и узбеками в Оше в 2010 году писал я.[95] В итоге более 100 тысяч узбеков стали беженцами. Но Узбекистан принял их не очень ласково, и часть оказалась в Москве. Сюда же подались и киргизы, опасавшиеся мести. Те и другие показывали мне жуткие кадры забивания людей насмерть палками; черенками от лопат, снятые на мобильные телефоны. Но в Москве резня не продолжилась, хотя отдельные случаи кровной мести были. В московском подземелье киргизы и узбеки живут-бедуют более-менее мирно, с черенками от лопат друг на друга массово не бросаются. Перемена обстановки оказалось благотворной: кровные враги зачастую работают в одной бригаде. Я как-то поинтересовался у бригадира-узбека, лихо распоряжавшегося десятком киргизов:
— Вы же враги; чего не дерётесь-то?
— Это мы там враги, а здесь нам делить нечего. Приедем домой, будем драться, — по-восточному мудро ответил мне пожилой нелегал.
Войны между нелегальными поселениями вспыхивают не из-за национальных, религиозных или политических различий. Они разгораются из-за кормных мест, из-за работы. Почему деревня «Рябиновка» самая богатая из бомж-градов? Да потому, что на станцию «Сесторецкая» приходит самый вожделенный груз: водка! За её разгрузку лучше всего платят. А там не вагоны, а целые эшелоны водки. Зачастую «палёной», осетинской. Но Москва её пьет, а когда грузишь, различия по массе нет.
На «Сесторецкую» состав отправится —
Вагончик тронется — народ отравится…
На водку нужны проверенные грузчики. И проверенные грузовики: как владельцы, так и водители. Я этой высокой чести удостоился. Дело не в том, чтобы жидкую валюту не разбили, не украли или в процессе погрузки не выпили. Это само собой разумеется. Соль в том, что водка — почти всегда криминал; она приходит исключительно ночью. Потому и тарифы на погрузку-перевозку повышенные. Не каждый бизнесюк-перевозчик решится с 2 ночи до 5 утра стоять под взорами суровых джигитов с автоматами. А если полиция и стрельба? Как говорили в неполиткорректном, но знаменитом голливудском фильме «Телохранитель»: «Кто свою пулю точно получит, так это дурак-водитель-негр».
И ещё: помните, в советские годы были плакаты: «Не болтай!», «Болтун — находка для шпиона!», и т. д. Так вот: водочная мафия почти все запасы этих плакатов скупила, а сейчас за ними охотится. Так что, если у кого из читателей остались, езжайте на Сесторецукю. Там продадите задорого. Ей-богу, дают до 10 тыс. руб. за листок, если он подлинный, а не новодел. Перед погрузкой-разгрузкой существует ритуал присяги. Пока водочный или винный эшелон не прибыл, участников процесса по одному подводят к плакату. Нужно громко и чётко прочитать, что на нём написано. Если принимающему охраннику-бандиту не понравится стиль или громкость чтения, он заставляет повторить. Потом показывает карабин «Сайга»[96] и эдак ласково спрашивает: «Ты понял?» Клятв не требуется, достаточно кивка. Но присягу проходит каждый.
Отсюда и войны. В ноябре 2010-го горячие узбекские парни-нелегалы с Трёх вокзалов обвинили местных «рябиновых» бомжей в страшном грехе: мол, по пьяни болтают, что, где и когда грузили. После чего, забыв о межнациональной розни, узбеки объединились с
В Москве каждый божий день полиция находит несколько сотен трупов. Такова официальная статистика. И три четверти из них — бомжи и нелегалы, обитатели общаг-клоповников и подземных городов. Они не обязательно убиты в войнах и разборках; есть ещё и антисанитария. Болезни и особенно отравления косят их сотнями. Подумай, читатель, когда пойдёшь по обычной московской улице: быть может, прямо сейчас у тебя под ногами умирает человек. Ночью он грузил водку, которую ты идёшь пить, потом отравился тем пойлом, что дал ему в уплату хозяин, а когда сдохнет, будет выкинут своими товарищами на улицу, на самое видное место, чтобы полиция вызвала труповозку и забрала. Если допоздна засидишься за дружеской бутылкой — не споткнись о труп, дорогой читатель. Особенно если собираешься выпивать в районе Трёх вокзалов.
Мало того, что под ногами старейший в Москве подземный город, так он ещё и многоэтажный. Наверное, каждому москвичу доводилось бывать на станции метро «Комсомольская-ради-альная». Как известно, она, единственная в московском метро, двухэтажная. Если будет досуг, можно походить и посчитать количество неприметных деревянных дверок прямо в стенах двух основных залов (радиальной и кольцевой), подходов-переходов к ним и верхней опоясывающей галереи на радиальной. А можно не трудиться; докладываю: их там 93. Думаете, они никуда не ведут? За некоторыми из них лишь небольшой отсек с кабелями и вспомогательным оборудованием. Но войдя в другие, можно попасть в настоящий лабиринт. И не выйти. Если не знаешь, лучше не ходить. «Комсомольская» — сердце подземной клоаки. Помимо деревянных дверок есть ещё два уровня, находящиеся под метро. На третий подземный ведёт неприметная лестница вниз возле перехода с кольцевой станции на радиальную. Ниже четвёртого я не спускался, я всё-таки бизнесюк, а не диггер. Но говорят, что в подземном городе не четыре, а пять этажей, и на нижнем, пятом уровне — живут не только крысы.
Нет, мутантов я там не видел, но персонажи попадались презабавные. Запомнился человек по фамилии Воробьёв, который говорил: «Я Воробьёв, как Киса Воробьянинов, бывший депутат Государственной Думы». В доказательство показывал удостоверение. Я подумал: «Фальшивка, скорее всего, или украл где-то». О политических преследованиях «за правду» диссидент из андеграунда вопил громко, тряс документом и постоянно просил денег. Я не поленился проверить: в списках Съезда народных депутатов первого созыва такой человек действительно был. Позже я разыскал его. Воробьёв, бывший депутатом, нынче совсем не бомж, а предприниматель средней руки. А удостоверение подлинное: он потерял его по пьянке. Именно поэтому здесь не приводятся его инициалы.
Но больше, конечно, других историй. Типична такая: украл или подрался, посадили на пару лет. Из квартиры выписали, таков закон. А пока отбывал наказание, жёнушка любимая или другие родственнички быстренько жильё продали и испарились с деньгами в неизвестном направлении. Вернулся домой, а там новые замки и лица. «Чё надо?» вместо «здрасьте». Мент, пардон, господин полицейский заявление не принимает. Имеет право. По закону он их только от граждан по месту прописки, пардон, регистрации берёт. А тут прописка: «ИТК №…» по справке об освобождении. Туда и послал. Но ведь только оттуда государство освободившимся проезд оплачивает. Чтобы доехать обратно в Сибирь, Коми или Мордовию, пардон Мари-Эл, нужны деньги. А даже если доберёшься, что хорошего ждать от людей, которые тебя несколько лет законным образом мучили? Вот и оседают горемыки в бомжатниках и в подземельях, бичуют, спиваются. В московских бомж-градах таких людей тысячи, по всей стране — десятки тысяч.