Записки бывшего милиционера
Шрифт:
Помню, как в Кирове, где Вурдов оказался в составе группы, которую мне пришлось возглавить для выдворения за пределы Архангельской области большой группы (около 100 человек) цыган, он за полчаса доставил в местный отдел милиции восемь нарушителей общественного порядка, парализовав тем самым работу дежурной части. Он просто не мог пройти мимо, когда слышал мат в общественном месте, обнаруживал валяющегося пьяного или видел иное нарушение общественного порядка.
Насколько мне известно, после моего ухода из УВД патрульно-постовую службу в области, и в частности в Архангельске, много раз пытались реорганизовать: то расформировывали батальон ППС (который создавали при мне), а его роты раздавали по райотделам, то снова его восстанавливали и т. д. А в 2008 году в одной из рекламных газетёнок за ноябрь под названием «ПRопаганда», уже будучи пенсионером, я вдруг прочитал статью «Архангельск будет спать спокойно» о том, что в Архангельске создан батальон ППС. Но, простите
Считаю, что одной из самых удачных разработок отдела ООП в моё время был план с условным названием «Квартал», который был сделан по моей инициативе. Задачей этого плана являлось повышение роли патрульно-постовых нарядов в раскрытии преступлений по горячим следам и, соответственно, задержание преступника. Суть этого плана, в отличие от предыдущих подобных планов, сводилась к тому, что при поступлении сообщения о совершении преступления в конкретном месте дежурный направлял все имеющиеся вблизи места преступления наряды по конкретным кварталам, расположенным кольцом вокруг места происшествия. Для этого по плану «Квартал» весь город был поделён на кварталы с присвоением им условных номеров. Каждый наряд милиции, пеший или на колёсах, имел схему города с этими кварталами, и дежурному нужно было только назвать номер наряда и номер квартала. Это означало, что наряд должен был немедленно прибыть в свой квартал и осуществить поиск преступника. При нулевом результате кольцо кварталов вокруг места происшествия расширялось, и наряды получали новые номера кварталов. И так до тех пор, пока преступника не задерживали или терялся смысл его задержания по горячим следам. Кстати, ещё пару лет назад можно было слышать по телевизору в местных новостях о задействовании плана «Квартал», когда говорили о преступлениях. И это почти двадцать пять лет спустя после его разработки!
Депутатская работа (1990–1993 годы) на освобождённой основе предоставила мне, полковнику милиции, уникальную возможность наблюдать и оценивать состояние борьбы с преступностью, работу милиции, и прежде всего патрульно-постовой службы, как бы со стороны и быть при этом более объективным. Мне сразу же стали очевидны основные проблемы в милицейской работе по охране общественного порядка. Такое видение позволило мне в октябре 1992 года в рамках подготовки соответствующего вопроса о преступности для сессии облсовета депутатов опубликовать в газете «Правда Севера» статью под названием «Если решите, что нет денег, то и вовсе не начинайте разговор», которая просто разозлила руководство УВД, и прежде всего его начальника И. А. Охрименко, из-за оценки его действий по отношению к патрульно-постовой службе и, по сути, моего обвинения руководства УВД в забвении профилактики правонарушений. Кажется, именно эта статья окончательно настроила Охрименко против меня, хотя, публикуя её, я заботился прежде всего о деле. Тем не менее, после разработки плана мероприятий по усилению борьбы с преступностью в области и укреплению материальной базы органов внутренних дел области и утверждения этого плана депутатами Охрименко наградил меня месячным окладом, так как план, как никогда, был насыщен реальным материальным содержанием и обеспечением мероприятий, но при этом затаил на меня обиду, о чём много раз напоминал мне Б. Г. Борисов, начальник штаба УВД.
Среди мер, содержащихся в этом плане, было немало мероприятий, относящихся к увеличению роли общественности, прежде всего в форме добровольных народных дружин, родительских патрулей и других подобных формирований. Но для меня это скорее была дань многолетней традиции, но не расчёт на реальное участие населения в охране общественного порядка. К сожалению, долгий опыт показывал, что такое участие сводилось в основном к бумажному копошению.
За последние два-три года с удивлением читал в газетах и слышал по телевидению о возрождении в стране института добровольных народных дружин (ДНД) для усиления охраны общественного порядка на улицах и прочих общественных местах. Читал с удивлением ещё и потому, что думал, что в стране после событий 90-х годов покончено с очковтирательством в этой части, что теперь нет условий, при которых люди вынуждены время от времени изображать видимость этих дружин и подобных формирований.
Согласно скудной действующей нормативной базе по этой линии, ещё в бытность СССР, дружинами должны были заниматься советские органы и общественность, а милиция — оказывать им методическую помощь и, по возможности, организовывать совместную работу с ними милицейских патрульно-постовых нарядов. На деле же, если кто и занимался дружинами, то только милиция, всё остальное было профанацией. Конечно, как и в любой системе, были факты, выходящие из обычного
Одно время мы надеялись на реальное привлечение дружинников к участию в обеспечении общественного порядка — хотя бы в форме контроля родительскими патрулями поведения несовершеннолетних и молодёжи на улицах, — причём с материальным стимулированием, проще говоря, за плату. Идея по этому поводу дошла до рассмотрения во властных структурах, но на этом всё и закончилось: как всегда, не оказалось денег.
Я искренне надеялся на то, что удастся найти приемлемую и для милиции, и для общественности форму её участия в обеспечении порядка на улицах. И с этой целью, с трудом выбив командировку, съездил в Калининград, где, по сведениям, почерпнутым из министерского обзора, отлично работают общественные пункты охраны порядка и дружинники. Но, увы, всё оказалось блефом, а калининградские коллеги, разводя руками, ссылались на ошибку министерства.
В поисках способов привлечения общественности к охране правопорядка (а в этом назрела объективная необходимость, обусловленная малочисленностью милицейских нарядов в городах области и их полным отсутствием в сельских районах) и с целью изучения зарубежного опыта удалось даже побывать в польском городе-побратиме Архангельска — Слупске. Об этой поездке договорённость достигалась на уровне обкомов партий — КПСС и ПОРП. Случилось это в 1986 году.
Делегация состояла из трёх человек: Виктора Павловича Насонкина (журналист газеты «Правда Севера» и мой приятель), Владимира Васильевича Коканова (директор одной из школ Архангельска, активист ДНД) и меня (руководитель этой делегации).
Польша нас поразила специальной для дружинников красивой форменной одеждой, летней и зимней, с ремнями, обувью, аксельбантами, знаками различия и прочими аксессуарами. Приятно мы были удивлены гостеприимством, встречами с активом ДНД, поездками по достопримечательностям, подарками (кукла в форме полицейского, большое настенное блюдо с гербом Польши и др.). Но, как ни приглядывались, на улицах Слупска ни днём, ни вечером мы так и не увидели ни одного дружинника. Случайность, наверное.
Так бы мы и уехали из Польши довольные, нагруженные впечатлениями, полным комплектом форменной одежды польского дружинника в качестве образца, если бы не одна ложка дёгтя. Были мы в Слупске около недели, но под конец нашего пребывания исчез закреплённый за нами начальник местного агентства «Lot» (польская авиакомпания) — кстати, отличный мужик, — и, как мы поняли, с нами некому стало заниматься. Даже никто не позаботился об обратных билетах для нас, а в кассе их банально не было. Хорошо, что нам удалось уговорить одну из проводниц поезда (бригада была московская) взять нас в вагон за наличные деньги. Благо свободных мест в вагоне было предостаточно, и, видимо, она на нас какие-то билеты оформила. Таможенники и пограничники проходили мимо нашего купе, даже не заглядывая в него. Так спокойно мы пересекли границу и доехали до Москвы.
Как бывший специалист по вопросам деятельности ДНД, заявляю: хватит обманывать себя и переоценивать возможности ДНД. Никакой силой — может быть, только деньгами — не заставить людей добровольно выходить на улицы, чтобы охранять покой граждан. Надо признать, что главное в этом — желание самих людей участвовать в наведении порядка вместе с милицией-полицией. Конечно, можно, используя административные и прочие рычаги, заставить кого-нибудь патрулировать город под видом дружинников один или два раза, но не больше, особенно в наше время всеобщего меркантилизма, а главное — беспредельной уголовщины.
Другое дело, когда сам народ выходит на улицы под влиянием каких-то чрезвычайных событий, когда видит, что власть бездействует, а милиция-полиция не в состоянии справиться с обстановкой. Так, например, было во время осенних погромов в 2010 году в Лондоне, когда полиция и власть были явно бессильны перед буйствующим эмигрантским люмпен-пролетариатом, и население, создав отряды самообороны, охраняло общественный порядок. Но кончаются чрезвычайные события — и общественность покидает улицы. Вот к такой форме участия в добровольной охране правопорядка обычными людьми и нужно быть готовыми власти и полиции, и не просто быть готовыми, а быть готовыми к руководству такой формой самодеятельности и к её обеспечению, в том числе и материальному.