Записки Черного Властелина
Шрифт:
Не мудрено, что бодрое приближение Бьорна вызвало в массах ощущение чуда, сходное тому, которое испытывают эскимосы, когда после полярной ночи на небе появляются первые намеки на солнце. Но восторженные предвкушения быстро трансформировались в свою противоположность, когда Бьорн вдруг стал проявлять дурную склонность к некрофилии… Выразителем народного гнева явилась Фин, рявкнувшая:
– Волшебник Дарн-о'Тор! Вы, может, не заметили, но тут и кое-кто живой остался!
Бьорн прекратил хождение вокруг мантикоры и, сознавая
– Да, да. Извините, принцесса. Сейчас я вами займусь.
– Не мной. Им! – Фин повелительным жестом указала на Джерри, и волшебник проследовал к телу, не став даже указывать, что и сам намеревался поступить именно так.
К сожалению, на этот раз никаких чудес замечено не было. Чародей с минуту постоял на коленях рядом с трактирщиком, поводил над ним руками, отчего состояние Джерри не претерпело ни малейших изменений, а потом поднялся и мрачно пробормотал:
– И как только его угораздило?..
– Как это понимать, волшебник? – Опершись на топор, Фин вскарабкалась на ноги и заковыляла вперед. – Почему вы ничего не делаете?!
– Потому что не могу, принцесса. И не кричите, я такими вещами не шучу. – Бьорн зачем-то обвел взглядом всех по очереди, а затем спокойно, как на уроке, разъяснил: – Яд мантикоры – крайне дрянная штука. Он не убивает мгновенно, только парализует, но он очень силен. Слишком силен. Я не могу полностью нейтрализовать его действие, лишь замедлить. Без моей помощи он проживет час, с ней – до вечера. В лучшем случае, при очень высокой сопротивляемости организма, до завтрашнего утра.
– Сделайте все, что в ваших силах! – тон Фин не терпел возражений, но Бьорн покачал головой:
– И что потом? Это задержит нас и осложнит положение и без того достаточно…
– Неужели, волшебник, – от презрения, звучавшего в голосе гномихи, деревья могли облететь посреди лета, – в мире не существует способа нейтрализовать яд мантикоры?
– Существует. В мире безусловно найдется все, в том числе и противоядие к любому яду. Но мы не в мире, а в весьма конкретной его точке, где нет ни необходимых снадобий, ни лаборатории. И до вечера они здесь не появятся.
На несколько секунд повисла напряженная тишина, нарушил которую Бьорн, решительно заявив:
– Думаю, мне лучше заняться Бугаем, пока он совсем кровью не истек.
Как тут же выяснилось, предыдущее молчание вовсе не являлось знаком всеобщего согласия, каковым счел его старый маг.
– Нет. Лечите его, – возразил Бугай, а Элли почти умоляющим тоном подхватила:
– Ну, господин волшебник, не может же Джерри просто вот так умереть.
– Что значит «не может просто вот так умереть»? – Бьорн почувствовал, что происходящее становится тяжеловато даже для его видевшей виды нервной системы. – Я не могу. Не могу его спасти, разве это еще не понятно?!
Под суровым взглядом чародея Элли покраснела и отступила назад. Но не замолчала:
– Должен
– Тогда найди этот выход и скажи мне: каков он и где!
«У тебя на бороде!» – про себя огрызнулась Элли и решила стоять до последнего – то есть нести первое, что в голову взбредет, пока ей силой не заткнут рот.
– Если у вас нет с собой лекарств, то, может, где-нибудь поблизости есть…
– Что есть? Лавка аптекаря? Покажи дорогу!
– Ну, посмотреть-то можно…
– Куда посмотреть?
– Ну, вокруг…
«Ты совсем дура или как?» – хотел было поинтересоваться волшебник, но неожиданно осекся. Он признавал в душе, что Элли совсем не дура, а коли так, то к чему это она?
– Ты это к чему?
Резкая смена тона почему-то смутила Элли. Она зарделась пуще прежнего, потупила очи и невнятно залепетала:
– Да к тому, что надо подняться и посмотреть. Вы ведь это можете. Как накануне меня на ветку поднимали…
– Чего-чего? Еще раз.
Элли несколько секунд молчала, а потом вздохнула, взглянула Бьорну в глаза и отчеканила:
– Надо поднять кого-нибудь выше деревьев, чтобы он посмотрел: нет ли поблизости жилья.
– А-а… Точно. Как это я сам не догадался? – Чародей не скрывал сарказма, досадуя на себя за очередной неправильный диагноз – предложение Элли не было дурацким, его мог внести лишь врожденный дебил… – Валяй, смотри!
Раздражение волшебника вылилось в то, что Элли взмыла вверх с ускорением, которое не позволило издать даже испуганный писк. Впрочем, она еще не долетела до верхушки кроны, как Бьорн устыдился. Тут такие дела творятся, человек умирает, а он зло на девчонке срывает. Нехорошо, негуманно. Пусть высматривать признаки жилья поверх бескрайнего леса – полный абсурд, но ведь можно спокойно это объяснить…
Пока Бьорн так думал и готовился ослабить левитационное поле, Элли уже вознеслась на достаточную для обзора высоту, где вдруг замахала руками, указывая куда-то на северо-запад. Бьорн столь долго наблюдал эту картину, что Фин пришлось ему напомнить:
– Может быть, теперь вы ее опустите, волшебник? И хорошо бы аккуратно.
Скиталец внял последнему пожеланию лишь отчасти – ровно настолько, чтобы Элли не разбилась при посадке, но заставил себя задать вопрос мирным тоном:
– Что ты увидела?
– Дым. Там дым.
– Какой дым?
– Ну-у… Обычный, серый.
– Обычный, значит, серый дым. Ясным днем посреди лета…
Ко всеобщему удивлению взрыва за этими словами не последовало – волшебник только мрачно покачал головой, а через несколько секунд сказал, как будто уступая после затяжного спора:
– Хорошо, мы пойдем к этому дыму. Но все равно сначала я займусь Бугаем и вами, принцесса. Потому что, пока я буду работать с Джерри, вы сделаете носилки!