Записки детского невролога
Шрифт:
– Здравствуйте! Я врач, у меня явления альтернирующего синдрома Валенберга-Захарченко [2] , сильное системное головокружение… диагноз…
– Мужчина, я не поняла, а кто больной? И кто такой этот Ва… Вал… Валя Захарченко?
– Я сам и есть больной, все это со мной. У меня инсульт, мне нужна срочная транспортировка в стационар. – Мужчина, ну вы ващ-ще… Я так не могу работать. У меня тут машина… или как его, компьютер! Мне нужно туда жалобы занести, а про диагноз здесь не написано. Вот
2
Синдром Валенберга-Захарченко – комплекс неврологических нарушений при инсульте головного мозга. Назван в честь врачей, описавших этот синдром туда жалобы занести, а про диагноз здесь не написано. Вот наши фельдшера приедут, тогда диагноз и выставят.
– А, я понял, пишите…
– Так бы сразу и сказали, а то синдром какой-то, я такого и не слышала. Ждите машину, бригада выезжает.
Дверным звонком разрывает не только дверь, но и мою голову. Да иду я, иду, уже подползаю…
На пороге два фельдшера – девушки субтильного вида. Обе в огромной, явно не по размеру униформе, а в руках еще более необъятные сумки оранжевого цвета. Остатки мачо в глубине души так и норовили сказать: «Давайте я вам помогу». Но вместо этого из груди вырвался вопль:
– О-о-о… Только не это. Я же просил транспортировку! Пятый этаж, лифта нет.
– Мужчина, что с вами?
– Я врач, у меня… и мне нужна госпитализация, есть договоренность с больницей и доктором, меня ждут. Но сам я передвигаюсь с трудом, мне требуется помощь.
Тут одна из фельдшеров поспешно открыла сумку, достала таблетку цитрамона и спросила: «Можно воды?»
– Зачем мне цитрамон?
– Это не вам, а мне. У меня голова разболелась. Сейчас запью таблетку, и поедем.
Приехали. Каталка… Приемный покой.
«Это врач!» – доносится как сопровождение, как шифр.
Быстро и четко, без волокит и промедления. Может быть, слово «врач» действует как специальный пропуск?..
Врач приемного покоя спросил о жалобах, не болен ли я диабетом, нет ли у меня аллергии на какие-то препараты. После чего ударил четыре раза молоточком (конечно, не раздевая). Приговор прозвучал быстро: «В реанимацию».
Женщина неопределенного возраста с ярко пылающими щеками – как у ребенка, объевшегося мандаринов в новогоднюю ночь, и такими же красными потрескавшимися руками, покатила меня в санпропускник, который представлял собой обычную ванную комнату с рядом шкафчиков. Дверцы подписаны: «Укладка от педикулеза», «Мешки для трупов»… Сразу вспомнился Михаил Зощенко: «Выдача трупов в порядке живой очереди».
Санитарка, принимая вещи в камеру хранения, стала подробно описывать цвет рубашки, ботинок и носков. Не обращая внимания на мобильные телефоны и деньги. Только когда зашла другая санитарка и шепнула первой магическое слово «врач», отношение к вещам, которые имеют более высокую ценность, чем
Очередное указание:
– Мужчина, раздевайтесь, трусы можете оставить, накрывайтесь простыней.
– А трусы вы мне оставили, потому что я врач?.. Это льгота такая?
– Да. А что это вы простыней прикрылись, как в бане?
– А как нужно?
– Вот так.
И меня накрыли сверху (так обычно в морге накрывают покойников).
Коридор… Лифт… Коридор… Реанимация. Все отлажено до мелочей, ни единого лишнего движения. Такое впечатление, что за одну минуту сняли электрокардиограмму, взяли все, какие только можно, анализы. Каждый выполняет свою задачу, и все делают единое дело.
Как хорошо чувствовать, что тебе помогают, что ты не один в борьбе с недугом!
Первая инъекция… как легко.
– А что вы мне поставили?
– Димедрол с…
Глаза открыты, горит свет, вокруг люди. А я здесь, а может быть, где-то рядом.
Капельницы – одна, другая… сколько литров уже закапано?.. Все, не могу терпеть, хочу помочиться, только как в эти «утки» ходят?
Рука онемела, не понял, что взял, попал или не попал… Постель сухая – значит, все правильно сделал.
Второй день я здесь. Приятная неожиданность: ко мне пришел главный врач клиники, в которой я работаю. Как мило, просто до жути. Но и ровно настолько же чувствую смущение. Больница… первый раз в жизни.
Опять неожиданность: оказывается, пациент из соседнего блока – с менингококковым менингитом. Все забурлило… это санобработка.
– Мужчина накройтесь простыней с головой. Включаю кварцевую лампу.
– Хорошо, накрываюсь. А может быть, я позагораю? Зачем просто так лежать под простыней?
– Не шутите так, а накрывайтесь.
После кварцевания:
– Ну что, жив?
– Жив. Хороший вопрос для медсестры реанимации.
Утро. Вот и четвертый день в реанимации. Голова, как ни странно, светлая и ясная, даже мысль промелькнула: а что, если написать письмо жене? Хорошие мысли, я думаю, не помешают лечению.
– Дайте, пожалуйста, бумагу с ручкой.
– Зачем?
– Да нет, не завещание писать.
– А что вы периодически под простыней делаете?
– Точечный массаж, а не то, что вы подумали.
Пятый, шестой день… Самочувствие лучше.
– Вам передача.
– Что там?
– Какая-то домашняя еда.
– Сестра, попробуйте, пожалуйста.
– Нет, спасибо.
– Попробуйте, а то вдруг отравлено.
– ?!
– А вы думаете, почему я здесь?
– Ну, вы и шутник!..
Чувство юмора – хороший признак. Значит, все наладится, значит, будем жить и работать.
Меня переводят из реанимации в палату.