Записки Джека-Потрошителя
Шрифт:
В 1840 году, когда полковник Уоррен появился на свет, полиция Лондона существовала всего лишь одиннадцать лет. Британское общество отчаянно сопротивлялось созданию этого общественного института, полагая, что он нарушит ее исконные права и свободы. И только в 1829 году сэр Роберт Пил сумел убедить парламент в необходимости создания полицейского управления для борьбы с многочисленными правонарушениями и преступлениями. До того времени в Лондоне розыском преступников занималась речная полиция Темзы и патрули с Боу-стрит — малоэффективная и коррумпированная служба, основанная в восемнадцатом веке писателем и политиком Генри Филдингом.
К 1888 году фигура констебля в шлеме с брунсвикской звездой (форма полиции нарочно была продумана таким образом, чтобы она отличалась от военной)
Впрочем, два года тому назад вступление сэра Чарльза Уоррена на пост главного комиссара сопровождалось хвалебными отзывами консервативной «Таймс». Чарльз Уоррен, сын генерал-майора Уоррена, соратника Веллингтона, был удостоен ряда высоких наград за службу в колониях. Он командовал кавалерией в Кафрской войне в Африке в 1878 году, а спустя четыре года расследовал в Египте исчезновение экспедиции профессора Палмера. Все члены экспедиции были убиты пустынными бандитами; восьмерых из них Уоррену удалось захватить и казнить, что принесло ему целую россыпь наград от английского и египетского правительств. Чарльз Уоррен вне очереди получает звание полковника, а в 1883 году посвящается в рыцари и становится рыцарем-командором орденов Святого Михаила и Святого Георгия. Наградами были отмечены и его заслуги по подавлению беспорядков в колониях, причем действия сэра Уоррена в этих случаях были не только эффективными, но и максимально гуманными. У министра внутренних дел Хью Чайлдерса, предложившего в 1886 Уоррену пост главного комиссара столичной полиции, не было никаких причин сомневаться в своем выборе.
Чарльз Уоррен сменил на этом посту сэра Эдмунда Хендерсона, который вынужден был уйти после уличных беспорядков в феврале восемьдесят шестого, когда демонстрация безработных переросла в настоящий погром. Проходит около двух лет, и воскресным утром 13 ноября 1887 года ситуация повторяется, демонстранты выходят на Трафальгарскую площадь, а сэр Уоррен выводит им навстречу войска. В тот день на площади было ранено около ста пятидесяти человек, один из которых скончался. Тринадцатое ноября остается в памяти лондонцев «Кровавым воскресеньем», популярность Уоррена резко снижается, несмотря на новые похвалы со стороны «Таймс». Что еще хуже, он теперь не пользуется любовью даже собственных подчиненных — сотрудников столичной полиции. И эта неприязнь многократно усилится после небольшого скандала, разразившегося в середине августа, вскоре после убийства Марты Табрам.
В тот же день, после разговора с Суонсоном, Чарльз Уоррен принимает у себя комиссара Джеймса Монро, представительного пятидесятилетнего шотландца, руководящего Департаментом уголовных расследований.
— Я рад, что вы наконец смогли уделить мне время…
Сарказм сэра Уоррена не смущает Монро, ничего другого не стоило ожидать. Противостояние между двумя офицерами длится не один день.
Комиссар Джеймс Монро, как и многие высокопоставленные лица Британской империи, начинал свою карьеру в Индии, где провел почти тридцать лет на различных должностях и, в конце концов, возглавил полицию в Бомбее. В 1884 году Монро возвращается в Лондон вместе с семьей и получает предложение встать во главе Департамента уголовных расследований Скотленд-Ярда. Этот департамент — один из трех, находящихся в ведении сэра Уоррена, был образован позднее остальных. Британцы с самого начала рассматривали создание полиции как угрозу своим правам, и тем сложнее было привыкнуть к мысли, что в ее составе теперь будут люди в штатском, способные смешаться с толпой и ничем не отличаться от обычных граждан.
Им пришлось смириться. При расследовании серьезных уголовных преступлений нельзя было обойтись без обученных детективов, отбиравшихся из наиболее способных к розыскной работе полицейских. Даже теперь, в 1888 году, полиция Лондона испытывает нехватку таких специалистов.
— Преступлений стало бы меньше, а работа полиции сделалась бы эффективнее,
— Я ознакомился с вашим докладом, — подтверждает Уоррен, — однако нахожу эту затею лишенной смысла. Если вам нужны люди в штатском, вы можете переодеть часть констеблей в гражданскую одежду.
Шеф Уголовного департамента склоняет голову. Нет, он не признает правоту Уоррена, но этому человеку, похоже, попросту невозможно объяснить разницу между констеблем в штатском и детективом. Полковник тем временем продолжает:
— Мне, в свою очередь, кажется вполне разумным требование, чтобы Департамент уголовных расследований начал отвечать своему названию и сосредоточился на преступлениях. Вместо этого вы все свое время, похоже, посвящаете поискам ирландских мятежников.
Монро бесстрастно выслушивает претензии главного комиссара. После реорганизации Уголовного департамента в феврале восемьдесят седьмого на одну из его секций было официально возложено наблюдение за ирландцами в Лондоне и предотвращение возможных террористических актов. Но причина негодования шефа полиции кроется не в ирландцах, а в Особом отделе, который после упомянутой реорганизации появился в департаменте Монро. Отдел состоит всего из четырех человек, финансируется отдельно от столичной полиции и неподотчетен главному комиссару. Глава отдела, старший инспектор Литтлчайлд, подавал рапорты непосредственно Джеймсу Монро, который, в свою очередь, давал отчет уже непосредственно министру внутренних дел Генри Мэтьюзу Прежний главный комиссар Хендерсон ничего не имел против такого положения дел, но для полковника Уоррена подобная ситуация выглядит неприемлемой.
Монро со своей стороны прекрасно понимает, что чувствует Чарльз Уоррен, но его это нисколько не волнует. Размолвка между ними обострилась еще весной, когда Монро впервые ходатайствовал перед Министерством внутренних дел о назначении помощника главного констебля, который должен был заниматься бумажной работой в Скотленд-Ярде. Камнем преткновения была не сама должность, а кандидатура, им предложенная. Речь идет о некоем Мелвилле Макнотене, с которым Монро познакомился в Индии, когда одна из местных банд совершила налет на плантации Макнотена. Сам плантатор был избит до бесчувствия и еле выкарабкался из лап смерти. Сэр Уоррен вспомнил об этом трагическом инциденте, когда отозвал подпись на документе, утверждавшем кандидатуру Макнотена, наложив тем самым свое вето.
— Поймите меня, Монро, я не хочу, чтобы в штате столичной полиции состоял человек… единственный известный мне человек, позволивший избить себя туземцам!
— Однако сначала вы поставили свою подпись на моем прошении! — напоминает Монро.
— Это было до того, как вы обратились с просьбой к министру, игнорируя меня. Вы никогда не состояли на военной службе, однако работа в полиции должна была приучить вас к необходимости четко соблюдать субординацию.
— Значит, истинная причина не в инциденте, о котором вы упомянули? — уточняет Монро.
— Найдите другого кандидата, — Уоррен делает вид, что не расслышал вопроса, — и я охотно утвержу его на должность, если, конечно, это будет достойный человек, а не потенциальная жертва…
Джеймс Монро на несколько лет старше полковника, но это не имеет никакого значения. Сейчас он оказался лицом к лицу с человеком, за внешним спокойствием которого кроется уязвленное самолюбие. Такие люди, как Уоррен, превращаются в заклятых врагов, если вы переходите им дорогу.
Оставляя кабинет главного комиссара, Монро вспоминает другого полковника — небезызвестного Себастьяна Морана, профессионального и высококлассного убийцу, созданного воображением сэра Артура Конан Дойла, томик произведений которого его недавно заставила прочитать супруга. По мнению Монро, приключения Холмса бесконечно далеки от расследования настоящих преступлений и поимки настоящих преступников, но это не имело никакого значения для миссис Монро. Она большая поклонница великого сыщика с Бейкер-стрит, и любые попытки развенчать в ее глазах образ этого героя заранее обречены на провал.