Записки эмигрантки 2

Энкин Ника

• Ты меня балуешь! – улыбнулась я. – Спасибо.

• Кого мне ещье баловать, если не тебья!

• Как провел день? – задала я дежурный вопрос.

• Нормально – ходил по музеям. Гульять сейчас холодно, – ответил Роберт.

В Карнеги Холл, помогая мне сбросить норку с плеч, Роберт поинтересовался:

• Это настоящий мех?

• Нет, искусственный. – пошутила я. – Чебурашка.

Непосредственный и простой, Роберт не понял моего юмора. Говорят, «простота хуже воровства». Именно этот вариант и соответствовал поведению моего

кавалера.

• Какая ты красивая – как модель! – восхитился Роберт.

• Спасибо! – скромно поблагодарила я.

Зал был полон. Как я и ожидала, кто-то пришел послушать музыку в вечернем платье, а кто-то даже не подумал сменить джинсы после прогулки. Мой наряд был очень кстати. Первое отделение не тронуло за живое – как обычно и бывает. Для разогрева. В антракте мы не стали никуда выходить и остались сидеть на своих местах.

• Я хотел тебя попросить о чем-то. Можно? – задал мне вопрос Роберт.

• В зависимости от того, о чем ты будешь просить, – ответила я.

• У нас в декабре будет юбилей компании. Планируется грандиозное пари в честь этого. Каждый должен прийти со своим спутником или спутницей. Я хочу попросить тебия приехать на этот юбилей. Ты моя спутница. У мения больше нет никого. – он смотрел грустными, по-собачьи преданными, глазами и мне стало ужасно жаль его.

Я знала, что Роберт работает в авиаконструкторской компании инженером уже много лет. Для него представлялось немаловажным появиться на пари с подругой. Но что я могла ему сказать, если наш завтрашний день должен был стать последним днем наших встреч.

• Я пока ничего не могу тебе обещать, – ответила я.

• Конечно, я оплачу все расходы, билеты, – поспешно сказал Роберт.

• Да дело не в этом! Просто я собираюсь на работу устраиваться… По всей видимости, после праздников. Не думаю, что только устроившись смогу взять даже несколько дней, чтобы уехать, – нашлась я.

• Будет Рождество – все отдыхают в эти дни!– возразил Роберт.

• Давай подумаем об этом ближе к делу, – мягко попросила я.

• Хорошо, – вздохнул Роберт. – Я же вижу, что ты пока ничьего ко мние не испытываешь! – опять грустный взгляд.

• Я не могу так сразу, зачем ты меня торопишь? – что я могу еще ему сказать.

Настырность и упрямство раздражали не меньше его простоты. Человек дожил до сорока и не понимает: насильно мил не будешь! И чем больше навязываешься, тем сильнее идет отвержение.

Во время второго акта Роберт вдруг взял меня за руку. Как электрический разряд прошел по мне – не от страсти, нет. Немного потерпев, я мягко высвободила свою руку. Мучение, да и только!

Концерт закончился поздно. На улице было морозно, а машину я припарковала достаточно далеко.

• Ника, мнье так не хочется расставаться с тобой сейчас. После такого вечера. Давай зайдем куда-нибудь, перекусим, пообщаемся… Или хотя бы просто выпьем по бокалу вина.

• Уже поздно, Роберт!

• Пожалуйста, я прошу тебья. Куда тебье торопиться сейчас? Всие

равно приедешь и льяжешь спать. Вот смотри, суши-ресторан. Давай зайдем!

• Ну давай! – не устояла я.

Мне было жалко его – хотя жалость не хорошее чувство. Нос Роберта от холода приобрел бордовый оттенок, тоненькая курточка, в которой он приехал, абсолютно не соответствовала морозной погоде. Впрочем, во Флориде всегда тепло и, наверное, эта легкая куртка – единственное, что у него есть теплое. Собачий, на все готовый, взгляд. Лишний час погоды не сделает, а Максиму я все равно не обещала приехать.

В ресторане Роберт сел рядом со мной и пытался приобнять меня. Суши были отменными, саке горячим и время прошло незаметно быстро. Роберт развеселился после выпитого и стал рассказывать какие-то истории из жизни. Я же слушала его в-пол-уха и только думала, как бы упасть в объятия Максима.

• Во сколько ты приедьешь завтра? – спросил Роберт. – Ты обьещала пораньше.

• Проснусь, выпью кофе и поеду, – сказал я.

• Это во сколько?– уточнил он.

• Ну, часам к двум.

• Ты только просньешься? – удивленные глаза.

• Я поздно встаю – это мой режим. Я ведь не работаю. Всегда была «совой».

Прощаясь возле гостиницы, куда я подвезла Роберта, он спросил:

• Можно я поцелую тебя в щьечку?

Я подставила щеку без слов. Смешно, ей богу! Все мне не нравилось в нем, все отталкивало. Странное дело, ведь хороший парень! Отъезжая, я посмотрела на часы: перевалило за полночь. Конечно поздно, но я очень хотела позвонить Максиму. Несколько гудков, он поднял трубку и повесил ее, не сказав ни слова. Обиделся? Вот еще! Я не давала ему слово приехать. Сколько он не звонил мне! Какие могут быть обиды? Однако настроение у меня здорово испортилось.

На следующий день, когда я собиралась в Манхэттен для очередного «отбытия повинной» с Робертом, позвонил Максим.

• Ника, я видел, что ты вчера звонила, – начал оправдываться он, – но уже спал – не очень хорошо себя чувствовал и лег пораньше.

• Ничего страшного. Я все равно уже не поехала бы – мы засиделись в ресторане после концерта.

• Ты сегодня опять поедешь в Манхэттен?

• Да, уже собираюсь.

• Когда ты освободишься, давай увидимся. Меня, правда, пригласили на день рождения в русский ресторан, но я могу уйти оттуда в любое время. Ты, когда будешь выезжать из Манхэттена, позвони мне.

• Хорошо, я думаю сегодня освобожусь в районе часов восьми-девяти.

• Отлично, жду твоего звонка, – сказал Максим и отключился.

В Манхэттен я ехала в хорошем расположении духа. Правда, надо было что-то придумать, чтобы уехать пораньше. Сегодня ведь последний вечер Роберта в Нью Йорке и он наверняка захочет продлить его подольше, а это совсем не входило в мои планы. Вечером увижу Максима – вот что действительно радовало меня.

• Ника, у менья для тебья сегодня сюрприз, – сказал Роберт, когда мы встретились.