Записки городского хирурга
Шрифт:
Поначалу многие отказывались от свалившегося на них денежного потока, но Федор убедил каждого, что по доброй воле и от широты души жертвует средства нищим медикам. Находились и такие из числа хозобслуги, которые, наплевав на свою совесть, надевали белый халат, украдкой проникали в палату фермера и, справившись о его здоровье, получали вожделенное вознаграждение.
Десять дней продолжалась сия вакханалия! Одному Богу и Федору было известно, сколько денег было роздано. Наконец на исходе десятого дня от начала «благотворительной акции» майор пригласил через Зоеньку Евгения Петровича, который
– Петрович, – начал фермер без предисловий, – похоже, до утра я не дотяну.
– Да брось ты, Григорьич! Что опять на тебя нашло? Анализы после УФО у тебя лучше стали, думаю, еще немного и…
– Это ты брось! – перебил доктора Федор. – Все! Я до утра не дотяну! У меня уже ноги холодные!
– Нет, – возразил хирург, потрогав ноги фермера. – Теплые.
– Может, и теплые, а изнутри холод ощущаю. Я же в Афганистане два года воевал, еще лейтенантом видел, как люди умирают. Ноги сначала начинают холодеть, затем туловище, потом – все!
– Ну, не обязательно! – возразил Евгений Петрович. – У всех по-разному! Я, поверь, тоже много смертей наблюдал!
– Ну, может, в больнице и по-разному, а у нас, у танкистов, с ног начинается! И не спорь! Я тебя не за этим позвал!
– Ладно! Не спорю! – развел хирург руками. – Слушаю тебя внимательно.
– В общем, так. Как ты заметил, я направо-налево тут деньги всем раздавал.
– Да уж! – подтвердил доктор. – Даже с избытком.
– Вот, Петрович! Я их не украл и не в карты выиграл. Я продал свой бизнес одному приятелю, причем за очень хорошие деньги! За очень хорошие! – подчеркнул Федор последнюю фразу. – Понимаешь?
– Ну, пока не очень. Продал и продал.
– Док, все! Ферму, заводы, магазины, коттедж, машины, трактора и остальное! Все, что на меня записано! Все! Причем ни моя жена, ни теща об этом пока не знают.
– Как это? – спросил доктор.
– Петрович, я десять лет занимался этим бизнесом. Начинал с нуля. Влез в страшные долги, не спал, недоедал, много работал, а моя жена Вера не захотела даже со мной ехать в деревню. Жила с мамой в свое удовольствие. Шлялась по мужикам, про меня и не вспоминала. А как только у меня все стало хорошо, вернулась, и мамашу следом притащила! И последние два года на них работал, ни в чем им не отказывал! Шмотки, курорты, пластические операции. Сейчас дочку от мамы не отличить, где кто. Улавливаешь?
– Ну, кажется, начинаю что-то понимать.
– Это хорошо. Так вот, я им обеспечил безбедное существование, они сидели на моей шее и только кровь из меня пили. Я из-за них и в больницу попал.
– Из-за них пить начал? – спросил Евгений Петрович.
– Да. Неделю пробухал, и организм не выдержал. Ты помнишь, сколько раз они ко мне в больницу приходили?
– Честно говоря, я не помню, чтобы они тебя навещали. Звонили пару раз, в основном работники и дочка приходили.
– Правильно, ни разу! Позвонили, узнали, что я не жилец, и обрадовались, дуры! Думают, что раз скоро помру, им все и достанется. Я даже знаю, что они уже покупателя на мое добро ищут.
– А откуда?
– Они к моему приятелю обратились. Он сказал, что подумает, сам ко мне пришел. Я ему все и продал! Все нотариально заверил! Только с одним условием: пока я
– Значит, отомстить им так решил?
– Да, это моя своеобразная месть! Пожили в свое удовольствие – теперь пусть сами дальше на пропитание зарабатывают.
– И что, твой приятель тебе все деньги отдал?
– Ну, не все. Часть дочке завещал, родители-то у меня давно умерли, больше других родных нет. Часть велел выдать, тоже после смерти, особо отличившимся работягам. Третья часть у меня в матрасе лежит. – Федор трясущимся пальцем показал под себя. – То, что успел, вам раздал, вы заслужили! Трудитесь тут день и ночь, полностью отдаетесь работе, а зарплата унизительная! Вот я решил хоть как-то эту несправедливость разрулить!
– Федор! У меня нет слов! – произнес хирург.
– Да не надо слов, док! Я тебя позвал сказать, что меня утром уже не будет, а в матрасе еще пара миллионов осталась, не хочу, чтоб в чужие руки попали. Возьми себе!
– Нет, Федор! Я не могу! – твердо сказал Евгений Петрович. – Не могу!
– Петрович, возьми! Не хочешь сам брать – раздай персоналу! – с этими словами Федор протянул доктору целлофановый мешок, набитый купюрами. – Бери! В матрасе еще осталось чуть-чуть на похороны.
– Ну хорошо, – произнес доктор и нетвердой рукой взял мешок. – Я положу пока в сейф, а затем решим, что делать.
– Купи аппарат УФО, чтобы не брать больше в другой больнице. Или еще чего купи. Меня не спасли – может, кому-то и сможете помочь! Только не вздумай бабам этим отдать! Обещай!
– Не отдам, обещаю!
– Петрович, и еще: как умру, позвони моему приятелю. – Федор протянул лист бумаги с записанным номером телефона. – Он похороны организует.
– Хорошо, – сказал врач и вышел из палаты.
Федор Брагин умер во сне на следующий день в шесть часов утра. Евгений Петрович, как и обещал, позвонил приятелю фермера, тот организовал похороны на оставшиеся в матрасе деньги и даже добавил свои, чтоб сделать хорошие поминки. Народу на кладбище было много, но ни жены, ни тещи никто не видел. Дочка с мужем пришла. Маргарита плакала, не скрывая слез.
Деньги, полученные от Федора накануне смерти, доктор положил в банк под приличный процент, так как пока не придумал, во что их вложить.
Жену и тещу со страшным скандалом изгнали из поместья. Они никак не могли поверить в то, что Федор их так ловко провел и достал после смерти. Обе дамы наведались в больницу и пытались устроить скандал, брызгая слюнями и размазывая слезы, но были нейтрализованы охраной и выставлены за порог. Дальнейшая их судьба неизвестна.
Ходили слухи, что они собирались подать в суд на приятеля, купившего дело Федора. Но тот оказался тертым калачом и к тому же имел связи в криминальном мире. От его имени Веру и Людмилу Петровну «добрые» люди предупредили, чтоб выкинули эту идею из головы, а не то, неровен час, либо кирпич на голову упадет, либо грибами отравятся. Модный адвокат, муж Маргариты, заявил, что дело бесперспективное, и самоустранился. Больше данный вопрос никто не поднимал.