Записки империалиста
Шрифт:
Они смотрели на меня. Загоревшего, поджарого, с причёской а-ля максимально короткий «бокс», усами вариант подкова. «Так, вот ты, какой…», читал я в их глазах. Особенно внимательно меня рассматривали братья и Барятинский. Они то Александра знали давно, и хорошо. По их взглядам, я понял, что не такого Александра, они думали увидеть. И ладно, война всё спишет.
— Что ж, господа! Сразу возьмём быка за рога. Ваши доклады я приму позже, — начал я.
— Первое, Севастополь должен устоять!
— Второе, что нужно сделать, чтоб Севастополь не был взят или оставлен.
— Третье, мы должны заставить противника обороняться,
— И вот, что для этого предлагается сделать, — и начал излагать наработки, мои и моих штабистов.
— Наполеон хочет успеха в войне, он ему нужен для дел политических, а новый командующий французской армии генерал Пелисье, очень хочет получить маршальский жезл. Виктории и Пальмерстону тоже нужно показать положительный результат войны. И для всего этого им нужно взять Севастополь. Поэтому будет штурм, и не один. Тут руку поднял Барятинский, я посмотрел на него разрешив говорить.
— Ваше императорское величество, по последним данным, полученным от пленных. У союзников ходят упорные слухи, что у Пелисье, после сведений о поражении в Керчи случился удар. Он уже несколько дней не появлялся в войсках, — сообщил он. Это новость вызывало радостное оживление у всех.
— Спасибо, Александр Иванович. Если, это так, то это нам на руку, — сказал я. И продолжил:
— Пока он придёт в себя или назначат нового командующего у французов, пройдёт время. А оно пока работает на нас.
— Ключевая точка, обороны Севастополя, Малахов курган. Что его взять противнику необходимо занять, столь успешно созданные Камчатский люнет, Волынский и Селенгинский редуты. Если они не будут заняты, шансы взять Малахов курган, и Южную часть Севастополя, резко уменьшаются, — говорил я.
— Люнет, редуты, курган надо всемерно укрепить. Всем что уже наработано здесь, так же новинками. Сил и ресурсов для этого жалеть нельзя, — и выразительно посмотрел на присутствующих.
— Я надеюсь, господа, что армия и флот в деле защиты Севастополя нашли общий язык, и окончательно стали соратниками, в общем, для всех нас деле, — произнёс я установку, надавив голосом и взглядом.
Далее мною было озвучена идея от том, что по опыту Керчи надо сделать артиллерийские буксируемые плоты, установить на них мортиры, корабельные, армейские, чтоб обстреливать левый фланг позиций союзников, и прикрывать огнём Волынский и Селенгинский редуты. На северном берегу у Инкермана установить батареи 18-ти, 24-х фунтовые орудия или 1 пудовые единороги. Дальность у них три с половиной или три версты, достанут до редутов и вглубь позиций противника. Для лучшей корректировки огня установить на батареях вышки.
Для прикрытия Камчатского люнета на высотах Южной бухты установить батарею… из 3-х пудовых береговых батарей и довести их дальность свыше трёх верст. Или хотя бы 1-пудовые единороги. Таких единорогов в береговой обороне Севастополе было 166 единиц, полупудовых, 34-е. 3-х пудовых пушек, 28-мь, 5-ти и 3-пудовых мортир столько же. Я не предлагал оголить береговую оборону, но, то, что флот противника вновь не полезет в бой с береговыми батареями, я знал точно. Эти орудия, корабельные 3-х пудовые мортиры, пушки, карронады переделанные в мортиры, доставленные из крепостей и армии осадные 5-ти и 2-х пудовые мортиры, пудовые и полупудовые единороги должны помочь достичь
Бог войны в Севастополе с русской стороны должен стать воистину Перуном, чтоб громить противника ещё лучше. А в помощницы ему будут приданы… ракеты. Чтоб не скучно было ему, и супостатам. Так кстати, Тотлебен, и сделал, не очень сильные укрепления Севастополя, а других бы и не успели сделать, насытил артиллерией. А теперь надо просто напичкать.
Гарнизон Севастополя должен был и дальше зарываться в землю. Как можно глубже, и больше.
— Чем глубже зароется солдат в землю, тем больше шансов у него туда не попасть раньше срока самому, а отправив туда противника, — пошутил я в мягком варианте солдатского юмора. Шутка прошла, серьёзные лица членов совета смягчились, некоторые слегка улыбнулись.
Для солдатосбережения путём зарывания в землю, огромным подспорьем стал Керченский железноделательный завод. Да, железо как мне объяснили было не очень хорошее, из-за фосфора, влажности руды. Но, оно было, здесь в Крыму рядом. А сотни мобилизованных кузнецов, мастеровых, инженеры, мастера и бригады рабочих с Луганского завода, заводов Мальцева и Баташева, Питера, Урала, с марта месяца раскручивали маховик производства, превращая Керченский завод в крупное предприятие. Павел Обухов, Василий Пятов были тоже в Керчи. Нечего им в такое время сидеть на Урале и в столицах. Вот они то точно из Керченского завода, если не конфетку сделают, то, точно леденец. Особенно с возможностью привлекать любые силы и ресурсы для этого. Я их знал как металлургов, но, молодой, да ранний Пятов, оказался ещё и знатным механиком. Уехав с Урала учиться в Питер, Пятов не смог попасть в учебные заведения, кому там нужен, бывший углежог. И поступил в услужение к опытному часовому мастеру. Там быстро проявил свои таланты, и стал конструировать новые модели часов. Способности Пятова стали известны профессору Б. С. Якоби, он взял парня к себе в лабораторию на должность «первого рабочего при опытах». И тот проработал у него несколько лет, получив огромный опыт, заряд на будущее и прикоснулся к академической науке.
И корни у Обухова и Пятова были одни, они оба знали и работали с великим Аносовым, в Златоусте, и были друг с другом знакомы. Хотя статус у Обухова был, конечно, на то время был выше.
Во время посещения завода, я не раз с ними говорил, обсуждая проблемы и задачи завода. Во время третьего визита, глядя на них я спросил:
— Война закончится. И после неё готовы ли вы, господа металлурги, инженеры, утереть нос, англичанам, Сименсу, Круппу?
Обухов и Пятов само собой посмотрели на меня вполне выразительно, чем обычно.
— Тем более, вы, Павел Матвеевич, это уже раз сделали. Ваши кирасы лучше крупповских, — смазал я пряник сгущенкой.
— Благодарю вас, Ваше императорское величество, за высокую оценку моих усилий, — ответил Обухов.
— России после войны нужны будут десятки, сотни, металлургических, машиностроительных заводов, фабрик. Тысячи верст железных дорог, мосты, паровозы, вагоны. Винтовки, пушки, корабли. А это всё металл, чугун, железо и прежде всего сталь! — продолжил я, рисую себе и им будущее.