Записки империалиста
Шрифт:
— Это очень хорошо, Павел Степанович, спасибо вам, за вашу память, — радостно сказал, и похлопал по столу рукой от удовольствия. — И да. Вы правы, насчёт неожиданности. Успеха «Тамани», «Эльборуса», поражения под Керчью, думаю мало, для того, что союзники начали всерьёз опасаться действий русского флота в Чёрном море. Надеюсь, они воспримут это как эпизодические неудачи на общем фоне своего господства. Этим мы и должны воспользоваться. Второго такого случая союзники нам уже не дадут. За одного битого уже двух не битых дают, — сказал я в ответ. Моряки со мной в этом моменте согласились.
— Что ж, раз такая операция возможна, то ваша задача, господа, моряки всестороннее её продумать
— Теперь, господа, я раскрою карты, и выложу наши козыря, которые должны будут бить тузы союзников… морскую и шестовую мину, — сказал я, и начал показывать эскизы самих мин, и в связке с их носителями.
Так же были готовы наброски по установки мин с кораблей с теми дополнениями, которые я внёс. Тележки — якоря, дорожки или рельсы для них, минрепы на заранее выставленную глубину. Везут уже в обозах это и готовые мины в Севастополь и Николаев. Лучше один раз увидеть и пощупать, чем сто раз услышать. Под конец разговора я ещё раз вернулся к артиллерийским плотам.
— Павел Степанович, Владимир Иванович, плоты для мортир нужно сделать и испытать в кратчайшие сроки. Чтоб в нужный час были готовы к действиям. Они в Керчи себя хорошо показали против флота, надо их использовать и против берега. Будут выполнять роль подвижных батарей. Сил и средств на них, как впрочем и на всё остальное не жалеть. Орудия должны быть на поворотной платформе, что не ворочать плот. Это, касается и тяжёлых орудий на сухопутном фронте, которые стоят или будут стоять на закрытых постоянных позициях. А ещё лучше, чтоб орудия можно было выкатывать на позиции и закатывать в укрытие в случае обстрела вместе с расчётами, — отошёл я в сторону от морской темы, хотя и не совсем. Севастополь главная база флота на Чёрном море. Так, что тут всё про флот или около него.
После этого я оставил моряков, которые сразу же устроили мозговой штурм после моего ухода. Модератором это рабочей группы выступал адмирал Нахимов, который, как и все моряки за время обороны Севастополя, конечно, очень сильно соскучился по действиям на море. И если в них не удастся лично принять участие, то, хоть в разработке и подготовке им только в радость.
Оставив моряков заниматься делом, после небольшой паузы, у меня была встреча с глазу на глаз с Николаем Ивановичем Пироговым. Много он чего интересного рассказал приятного и очень неприятного.
Из приятного, что дело по медицинской части сдвинулось и пошло в сторону улучшения. Новые госпиталя, их обустройство, рост числа медперсонала в разы, поток медикаментов, материалов, инструментов, медобозы. Для госпиталей, медпунктов на пути следования санитарных обозов с ранеными, строили здания, по моей подсказке стали активно использовать юрты крымцев-ногаев. Башкиры, казахи, калмыки ещё своих подвезут.
Для питания раненых стали активно использовать кумыс, айран, пошла в ход баранина, степная конина. Баранов и коней на съедение и для кумыса, ещё гонят калмыки, башкиры, казахи. Надо кстати между ними устроить не только соревнования по стрельбе из лука, но, и кулинарный поединок. Посмотрим, кто их них приготовит лучший бешбармак, кумыс сделает. Пошла на столы раненых и в армию, рыба с Азовского моря
Вино поставляли компании «Золотая Балка», «Инкерман», другие крупные местные виноделы. Но, виноградники война очень многие сгубила. Придётся помогать их после войны восстанавливать. Надо, чтоб вина и шампанское свои вкушали. Не фиг виноделов Франции, Италии поддерживать. Тем более в Крыму после войны будут развивать курорты, игровую зону сделают. Так, что вина надо будет много.
Фрукты тоже давали, но, как заверил меня Пирогов, только после тщательной помывки, и без фанатизма в плане количества. А вот в плане соблюдения гигиены и санитарии Николай Иванович выступал роли великого Инквизитора, его и называли остряки «наш Парацельс Торквемадович», и карал всех и вся за не соблюдения чистоты. Так, что хлорки и более приятного для солдатского нюха спиртового раствора не жалели. Ни для операционных, палат, пищеблоков, коридоров, полов, стен, отхожих мест. А 5-ти процентный раствор йода на воде и спирту, в военно-полевую хирургию вошёл конечно как триумфатор!
Протобанно-прачечные комплекс в Севастополе, Бахчисарае, Симферополе и других местах, мыли солдат, раненых, больных, стирали, прожигали их форму, больничное бельё. Да, да, в медсанбатах и госпиталях стало появляться постельное бельё, одеяла, пижама, подушки и кровати, а не шинели, грязная форма, солома, лежанки и пропитанные кровью, потом, гноем и вшами форма раненых. Хлопка пока нет своего, но, льна, бязи, поскони, дофига и больше. Поэтому легкая промышленность империи и тысячи и тысячи надомников были загружены заказами на постельное бельё, одеяла, пижаму, шлепанцы и лапти. Ткали, шли, плели.
Из неприятного был обычный набор, воровство, гешефты, халатность, нерасторопность, нежелание делать то, что обязан делать хотя бы нормально, нехватка подготовленных кадров. Для борьбы с набором я сделал себе памятки, и подписал ряд поданных Пироговых бумаг, со своими визами в духе «Исполнить немедленно!», «Провести расследование», по кадрам сказал, что скоро прибудет подмога из Керчи, где новички опыт уже приобрели. И ещё из России и заграницы. Звали работать врачей со всей Европы, платить им будут немало, но, это окупиться спасёнными жизнями, неутраченными конечностями и здоровьём, и участь сами, иностранцы и наших врачей, медиков разного уровня научат. После войны будут предлагать по контракту работать, с упором на обучение.
Ещё перед поездкой в Керчь, я вспомнил, как в первую весну в блокадном Ленинграде стали сеять и выращивать всё, что можно будет съесть летом и запасти на зиму. Вот пусть вместо табака садят овощи, зерновые. Под них даже можно и целину вспахать. Лето долгое здесь успеет вызреть. Всё легче будет к осени со жратвой. И про лечебную грязь из Евпатории, тоже вспомнил. Саки. Трудно не запомнить. Брат оттуда привёз грязь, перед попаданием в девятнадцатый век дома её бутыль был. Думаю и она для лечения раненых пригодиться. Заодно и исследуют её свойства для будущих дел.