Записки истребителя
Шрифт:
– Спасибо, товарищ, - сказал он.
– Если бы не ты, дело могло кончиться плохо. Вовремя помог.
Это был чешский летчик, видимо, бывалый воин. На груди его красовались награды - ордена и медали, Сняв со своего мундира одну медаль, чех укрепил ее на груди советского летчика.
Немцы не смогли удержаться во Львове. Войска фронта продвинулись вперед, форсировали реку Сани подошли к Висле.
Поспешно отступая, противник не успевал разрушать аэродромы. Один из таких аэродромов - Турбя был выделен нашему полку. Правда, он находился всего лишь в трех километрах
Наши войска накапливались на Висле. Они готовились форсировать ее южнее Сандомира в районе Тарнобжег. Стремясь воспрепятствовать этому, противник подбросил свежкие авиационные соединения. Появились "мессершмитты" с изображением на борту стрелка с луком. Это был авиаотряд, которым командовал немецкий ас Буш. Авиаотряд Буша комплектовался из отборных летчиков, прошедших школу воздушного боя и имевших на своем счету не менее чем пять побед у каждого. Появились также новые двухмоторные штурмовики "Хейншель-129".
– Ну что ж, отборные так отборные, - говорили наши летчики.
– Мы ведь тоже не лыком шиты. Проверим, на что эти отборные способны...
САНДОМИРСКИЙ ПЛАЦДАРМ
Начались бои за переправу, за плацдарм, который впоследствии получил название сандомирского. Наши войска зацепились за правый берег и упорно расширяли захваченный пятачок. Гитлеровцы обрушивали на них артиллерию, танки, авиацию. Вражеские бомбардировщики одновременно бомбили и переправу, которая связывала части на плацдарме с основными силами.
Мы ведем воздушные бои над плацдармом. Противник перешел к тактике массированного использования своей авиации. Собрав в один кулак большие силы, он неожиданно появляется то в одном, то в другом месте. Чтобы упредить внезапный удар, мы вынуждены барражировать непрерывно. Конечно, наши истребители не могли патрулировать большой группой, поэтому завязывать бой нам всегда приходилось в невыгодных условиях. На каждого из нас доставалось по пяти - шести, а то и более вражеских самолетов. И так дрались, пока не приходила вызванная с аэродрома помощь.
Вначале немецкие асы действовали уверенно. Еще бы, пять - шесть на одного! Но когда силы уравнивались, когда надо было брать не числом, а смелостью и умением, пыл их спадал. Все чаще фрицы уклонялись от открытого боя, перестраиваясь на свободную охоту.
К августу сандомирский плацдарм был значительно расширен, войска фронта заканчивали наступательную операцию. Но гитлеровское командование решило ликвидировать плацдарм.
Hемцы, сосредоточив крупные танковые силы, бросили их при поддержке авиации против наших войск.
Советские артиллеристы и пехотинцы отбивали атаки вражеских танков на земле, а штурмовики уничтожали их с воздуха. Здесь, на плацдарме, фашисты начали применять одноместные "фокке-вульфы", так же как штурмовики и бомбардировщики. Это было еще одним доказательством того, что противник выдыхается, бомбардировщиков не хватает.
Летаем много. Ведем воздушные бои и вместе с нашими штурмовиками бьем подходящие резервы противника.
Установились ясные августовские дни. Небо просматривается
6 августа мне пришлось совершить пять боевых вылетов. Каждый вечер сопровождается воздушным боем.
...Летим под вечер. Ниже себя замечаю группу "фокке-вульфов". Hемцы, очевидно, нас не видят. Оставляю пару Семыкина для прикрытия на этой высоте, а сам с крутого пикирования бью по крайнему самолету врага.
Но фашист лишь как будто вздрогнул и продолжал идти по прямой. Повторяю атаку. Добитый второй очередью "фокке-вульф", клюнув носом, входит в отвесное пике и врезается в землю. Остальные вражеские самолеты, пользуясь плохой видимостью, рассыпаются в разные стороны и покидают поле боя.
Нередко после воздушной схватки, если поблизости не было фашистских самолетов, со станции наведения нам ставили задачу штурмовать подходящие войска противника, чаще всего автомашины или бронетранспортеры. Бронетранспортер - очень опасная цель для истребителя. Он был вооружен спаренными и счетверенными зенитными двадцатимиллиметровыми автоматическими пушками "Эрликон". Для того чтобы подойти к колонне бронетранспортеров на дистанцию открытия огня, нужно преодолеть пространство, сплошь простреливаемое десятками зенитных автоматов. Трассирующие снаряды, похожие на красные шарики, как искры, осыпают самолет. Кажется, каждый из них предназначен тебе. Но держи крепче нервы и не отступай. Стоит тебе лишь открыть огонь, как становится легче, чувство нападения берет верх, появляется боевой азарт. Главное теперь замкнуть круг истребителей, тогда самолеты, поливая непрерывным огнем колонну машин, расстроят противовоздушную оборону противника, обеспечат друг другу атаку и выход из нее.
На плацдарме мы не раз штурмовали бронетраспортеры и всегда выходили победителями.
Мы выходили победителями из многих схваток. Но и враг вырвал из наших рядов то одного, то другого товарища.
...Погиб Сережа Будаев. Он служил в полку с середины сорок третьего года. Скромный и спокойный, с красивым и добрым лицом, Сережа был всеобщим любимцем. Летал он много и дрался отлично. В этот раз в паре с лейтенантом Парепко он выполнял разведку.
Дело было сделано. На обратном маршруте летчики обнаружили восемнадцать "фокке-вульфов", идущих к району сосредоточения наших танков. Двое против восемнадцати! Hо Будаев решил принять бой.
– Вовочка, за мной, в атаку!
– подал он команду своему напарнику.
Владимир Парепко отличался богатырским телосложением. Однажды в бою он создал такую перегрузку, что его истребитель не выдержал и переломился пополам. Кто-то из летчиков тогда сказал, что Вовочка сломал самолет. С тех пор лейтенанта Парепко летчики стали называть только Вовочкой.
С первой атаки храбрецы сбили по самолету. Но слишком велико было численное превосходство у врага.
После нескольких атак фашистам удалось поджечь самолет Парепко. Лейтенант выпрыгнул с парашютом, но открыл его рано, без затяжки.