Записки из чемоданаТайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его смерти
Шрифт:
Начальника ГРУ нет. Заместитель Шалин* болеет и не работает. Поэтому и остро стоит вопрос подобрать серьезного и грамотного в разведке работника. [647]
Я ответил, что в армию я с удовольствием возвращусь, тем более на самостоятельный участок. С начальником генштаба товарищем Соколовским мы давно знакомы и будем дружно работать.
После моей фразы «перейти на самостоятельный участок» Хрущев недовольно хмыкнул. Он вновь повторил, что придется забыть этот разговор.
647
«Начальника ГРУ нет. Заместитель Шалин болеет и не работает», — в этой формулировке Серов прав по сути, но не по форме. Генерал-полковник Михаил Шалин являлся начальником ГРУ в 1952–1956 гг., затем при Жукове был понижен до 1-го зама. После отставки жуковского ставленника генерала Штеменко, уличенного а двурушничестве (он предупредил маршала о его готовящемся смещении с поста министра
Я вспомнил прошлый разговор и особенно слова о том, что я не одинаково отношусь к секретарям ЦК. Это, видимо, ему сказали Кириченко и Брежнев, так как и действительно не мог идти против своей совести, когда они интриговали против таких хороших секретарей, как Игнатов Николай Григорьевич, Аристов Аверкий Борисович, Козлов и другие. Они думали, что я пойду на поводу <у> Кириченко и Брежнева и буду им поддакивать, а я это не делал и в глаза им говорил: «Сами <решайте> вопросы».
Я ушел от него в недоумении. Ведь нельзя же решать так поспешно вопросы, имеющие большое значение для человека, занимающего ответственный пост.
Дома я рассказал об этих двух встречах, так как мне было многое неясно. Однако и Вера Ивановна не смогла разрешить мое недоумение. Но видимо, Кириченко вместе с Брежневым не оставили мысли меня сместить и поставить своего человека, который прикрывал бы его похождения и разврат [648] .
Переход в ГРУ
5 декабря 1958 года на заседании Президиума были мои вопросы. На последнем из них Хрущев начал говорить, что «с Серовым у нас был дважды разговор о том, чтобы сменить ему работу, он к этому отнесся по партийному и высказал ряд соображений о кандидатурах вместо него. Причем представил кандидатуры достойных секретарей обкомов, членов ЦК. Затем я ему сказал, что этот вопрос отпадает». Когда Хрущев это сказал, некоторые члены Президиума заулыбались, глядя на меня [649] .
648
В ноябре 1958 г. на Президиуме ЦК КПСС вопрос «о т. Серове» с подачи Хрущева рассматривался дважды. Протоколы в этой части не велись, но из черновых записей заседаний видно, что 20 ноября уже обсуждались кандидатуры его возможных сменщиков. Звучали имена первых зампредов КГБ Лунева, Ивашутина, сам Серов «говорил, что лучше бы партработника — м. б. Шелепина». (Так оно и случится).
Однако на заседании 24 ноября настрой Хрущева изменился; он явно передумал убирать Серова. «Преданно ведет себя», — изрекает 1-й секретарь ЦК, и ушлые царедворцы тотчас подхватывают, наперебой расхваливая председателя КГБ: каждому охота угодить вождю. Точку, как приговор, ставит в дискуссии секретарь ЦК академик Поспелов: «Серова враги ругают». То есть — если против Серова, значит, враг; ну, или, как минимум, пособник… (Президиум ЦК КПСС. Черновые протокольные записи заседаний, стенограммы, постановления. М.: РОССПЭН, 2003. Т. I. С. 339–340).
649
Серов вновь несколько ошибается в датах: заседание Президиума ЦК КПСС, проголосовавшее за его переход в военную разведку «в целях укрепления руководства ГРУ ГШ», состоялось 3 декабря 1958 г. При этом за Серовым сохранялось прежнее материальное содержание.
Импульсивный вождь в очередной раз изменил мнение: очевидно, свою роль сыграло негативное влияние на него Кириченко и Брежнева. Серьезным ударом стало для Серова и возвышение его старого недруга, бывшего зам. начальника военной контрразведки Николая Миронова, сосланного им некогда в Ленинград. 30 мая 1959 г. он был назначен зав. Отделом административных органов ЦК КПСС — надсмотрщиком за бывшим и не очень любимым начальником…
Из черновых протокольных записей следует, что на заседании 3 ноября вновь обсуждалась старая коммунальная свара, описанная выше Серовым, когда Кириченко обвинил его в негласных контактах с секретарем ЦК Игнатовым. («Интриганский шаг», по выражению Хрущева). Игнатов был вынужден верноподданно каяться, просить прощения. Те же, кто еще 10 дней назад расхваливал Серова, сдержанно теперь его журили. (Президиум ЦК КПСС. Черновые протокольные записи заседаний, стенограммы, постановления. М.: РОССПЭН, 2006. Т. II. С. 1040–1041).
«Именно Кириченко помог убрать Серова», — писал в мемуарах бессменный член Политбюро-Президиума ЦК Анастас Микоян. По его версии, Хрущев был возмущен даже не тем, что Игнатов «часто общается с Серовым, хотя по работе у них точек соприкосновения практически нет», а тем, что на прямой вопрос Кириченко «стал утверждать, что ничего подобного не было, что он с Серовым не общается».
«Кириченко не успокоился и через некоторое время вернулся к этому вопросу уже при Хрущеве. „Как же ты говоришь, что не общаешься с Серовым? — спросил он Игнатова. — Я его сегодня искал, ответили, что он в ЦК, стали искать в Отделе административных органов — не нашли. В конечном итоге оказалось, что он был опять у тебя в кабинете“. — „Нет, он у меня не был!“ Тогда Кириченко называет фамилию человека, который по его поручению искал Серова и нашел его выходившим из кабинета Игнатова. Хрущев
Продолжая дальше, Хрущев сказал: «Всякое может быть, мы решим этот вопрос. Претензий у Президиума к товарищу Серову никаких нет, работал хорошо, и я об этом ему сказал. Мы ему сохраним оклад и все, чем он пользовался, и подберем хорошую работу в военном министерстве».
На этом я вышел. Настроение было среднее. С одной стороны, 5 лет проработав, я уже привык и проделал большую работу по очистке органов ГБ от абакумовских прихвостней и малограмотных работников, которые занимались склоками и кулуарными рассуждениями, а не делом.
С другой стороны, было несколько неприятно, так как в практике работы органов не раз было, когда уходящего обязательно должны чернить и любой перевод представлять как снятие, придумывая разные слухи и варианты.
Вечером позвонил Хрущев и сказал, что он просил Малиновского назначить Серова заместителем Министра обороны, но Малиновский сказал: «Начальником ГРУ, не заместителем Министра».
В течение нескольких часов я все тщательно взвесил, а затем на следующий день, получив решение Президиума о переводе заместителем начальника Генерального штаба Вооруженных сил, я успокоился, созвал коллегию КГБ и спокойно объявил о переходе на другую работу и том, что исполнение обязанностей возлагается на Лунева.
На следующий день по моему указанию начальники главных управлений и управлений представили справки о состоянии дел, которые характеризовали политическое состояние дел, с чем Лунев был тоже согласен и подписал. Я донес акт приема, сдачи дел в ЦК, что сдал дела Луневу, и выехал в Московскую область к Малиновскому, которого я все же мало знал.
Ну, я не буду говорить о прохладной встрече и удовлетворении, которое было написано на его «милости», но я коротко поговорил с ним и попросил выделить генерала, чтобы вместе со мной был на приеме должности.
Я еще раз продумал случившиеся обстоятельства и считаю, что перевод меня из КГБ в Генеральный штаб Советской Армии был итогом интриг Кириченко и Брежнева, которые, как и против Георгия Константиновича Жукова, плели всякие небылицы.
Владимир Никифорович Малин верно сказал после того, как Хрущев стал во главе Совмина и партии, что он всех, кто его поддержал в 1957 году, уберет, чтобы показать, что он без помощи Аристова, Жукова, Беляева, Игнатова, Серова получил доверие партии…
Глава 20. ТАЙНЫЕ ОПЕРАЦИИ
Стараниями либеральных историков «серовский» период деятельности КГБ воспринимается сегодня исключительно в мрачных токах, а сам Серов — как грубый, неотесанный солдафон.
На самом деле, те без малого пять лет, когда Серов руководил КГБ, стали для системы поистине переломными и даже не потому, что это была первая «пятилетка» существования нового ведомства.
Пожалуй, впервые за 40 лет своей истории советские органы безопасности перестали являться сугубо карательным аппаратом. Напротив, организация массовых реабилитаций в 1955–1957 годах стала одним из ключевых направлений чекистской работы. Серов провел и серьезную перезагрузку системы, сопряженную с чисткой: как докладывал он в июне 1957 года в ЦК КПСС, с момента образования КГБ отсюда было уволено более 18 тыс. человек, в т. ч. «более 2300 сотрудников за нарушения социалистической законности, злоупотребления служебным положением и служебные проступки». Тогда же, по инициативе Серова, в 1954 году была проведена амнистия для «советских граждан, сотрудничавших с оккупантами», и сняты ограничения для спецпереселенцев-кулаков.
Его подпись стоит и под эпохальным документом, положившим начало массовой реабилитации жертв сталинских репрессий: совместной записке генпрокурора, председателя КГБ, министров внутренних дел и юстиции, направленной в Президиум ЦК КПСС 19 марта 1954 года с предложением пересмотреть дела осужденных за «контрреволюционные преступления». Не будем забывать, что он — один из разработчиков знаменитого антисталинского доклада Хрущева на XX съезде.
При Серове КГБ из машины по отрубанию голов начал превращаться в профессиональную спецслужбу, к чему вынуждала и динамично меняющаяся обстановка. Хрущевская «оттепель», приоткрытые границы, массовые контакты иностранных туристов с советскими гражданами — всё это заставляло КГБ совершенствовать методику оперативной работы, использовать новейшие технические средства; на смену вымышленным шпионам приходили шпионы настоящие.
Не сидела без дела и внешняя разведка: резидентуры КГБ стали гораздо активнее внедряться в святая святых противника — его спецслужбы и органы управления (1950-е годы — золотой период в истории ПГУ-СВР). В свою очередь, в структуре ПГУ впервые появилось подразделение внешней контрразведки, занятой поиском «кротов» в собственных рядах.
Продолжилась и организация закордонных диверсий; в 1954 году, например, в Западной Европе боевики КГБ похитили и вывезли 2 руководителей филиалов Народно-трудового союза — А. Трушновича и В. Треммеля. Кстати, в этот же период практически удалось завершить борьбу с националистическим подпольем в Прибалтике и на Западной Украине. (Одна из наиболее результативных акций чекистов — захват в 1954 году главнокомандующего УПА В. Кука).