Записки из чемоданаТайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его смерти
Шрифт:
С Семичастным мне приходилось пару раз встречаться. Любезный, улыбается, все, как положено приличному человеку, но сотрудники его, бывая у меня по работе, говорят другое и приводят факты, которые при проверке подтверждаются. Удивляюсь и возмущаюсь этим, но ничего не поделаешь…
Таких гадких примеров я вижу нередко и почти ежедневно. К сожалению, и некоторые из нашего брата, что постарше, тоже набрались таких привычек, видимо, от молодых.
Где же благородство у людей, о чём говорил не раз Ленин, где чувство собственного достоинства? Когда нужно высказать своё мнение, то такие люди, подобострастно улыбаясь, поддакивают, соглашаются с совершенно противоположным мнением тому, что три минуты назад
Когда спрашиваешь, зачем же ты так поступил, то, улыбаясь, как ни в чём не бывало, отвечает: «Да я же не стал начальству возражать», и далее добавляет: «Конечно, он неправильно решил». Ну это же бесчестно!
Мне не раз приходилось докладывать вопросы самым большим начальникам, в том числе Сталину, которого сейчас называют злодеем всех времён, и тем не менее чаще всего со мной соглашались. Но для этого надо разумно и убедительно мотивировать своё мнение, подтвердив его фактами. А ведь от этого многое зависит.
Когда принято по неправильному докладу неправильное решение, то дальше уже будет неприятность для других, хотя можно было бы иметь одному человеку 5-минутную неприятность от вспышки начальника, но зато для дела, для народа было бы хорошо. Вот этого многие из нас не придерживаются.
У меня, как и у всякого, тоже есть всякие недостатки, но в 90 случаев из 100 я держусь до конца своей позиции, в которой я уверен, ну, а 10 случаев бывают, когда сам не глубоко знаешь вопрос, или приведены убедительные контрвыводы. Видимо, в этом меня не переделать. Причём это я считаю не упрямством, а просто настойчивостью в тех вопросах, когда я убеждён и знаю их.
«Орел» летит на связь
На днях я получил совершенно секретный документ НАТО. Кстати сказать, ряд лет с одним из НАТОвских офицеров ГРУ была утеряна связь, и они не хотели её восстанавливать во избежание неприятностей. Я тщательно изучил это дело и принял соответствующие меры. Причём это всё проделал, т. е. восстановление связи, через офицера одной социалистической страны [720] .
Вот этот офицер НАТО и стал работать. Он регулярно передавал все важнейшие документы НАТО, причём довольно остроумным способом, без встречи с нашими.
720
Без сомнений, речь идет об агенте ГРУ «Орел», полковнике шведского генштаба Стиге Веннерстрёме (1906–2006), завербованном в 1949 г. в период его работы авиационным атташе в Москве. В 1952–1957 гг. Веннерстрём был авиационным атташе Швеции в США, с осени 1957 г. он — шеф авиационной секции канцелярии Министерства обороны Швеции, личный друг короля. За время сотрудничества с ГРУ передал огромное количество секретных документов и материалов о планах и операциях НАТО, системах ПРО, технические данные по новейшим оборонным разработкам. Важность добытых агентом сведений была столь высока, что его даже наградили орденом Ленина: случай беспрецедентный.
По некоторым сведениям, после отставки из армии в начале 1960-х гг. Веннерстрём нелегально летал в Москву, где на конспиративной квартире встречался с Серовым. В ходе беседы были согласованы дальнейшие планы работы агента. «Орел» был выдан агентом ЦРУ в ГРУ Д. Поляковым. На момент ареста 19 июня 1963 г. Веннерстрём являлся советником правительства по вопросам разоружения. Осужден к пожизненному заключению, но в 1974 г. за примерное поведение освобожден.
В этих документах НАТО мы увидели все планы на замыслы НАТО. Малиновский сначала скептически к этим документам отнёсся, заявив — «подсунули», тогда я дал ряд документов, из которых было видны наши промахи, и он стал им верить.
Так вот, этот
Когда я просматривал перечень ракетных баз и установок, у меня мурашки по телу бегали. Ведь не дай Бог война, то мы в один день лишимся всех ракет или, по крайней мере, большинства.
Я был удивлён, как могли они это узнать, эти секреты государственной важности. Чтобы сидели их шпионы у нас в округах, не допускаю, в штабе Ракетных войск — также сомнительно. Я позвонил Семичастному, но этот мальчишка сказал, что он ручается, что узнали не через шпионов!
Когда тщательно проверил документы, пошёл докладывать М. В. Захарову. Он также был удивлён этими данными и вместе с этим похвалил за такой материал.
Я заготовил записку в ЦК за подписью Малиновского и Захарова, а Матвей Васильевич говорит: «Дай подписать министру и заходи ко мне». Я пришёл к Малиновскому и подал документ. Он нехотя стал листать, а затем спросил, откуда эти данные. Когда я рассказал, он повертел записку и вернул мне, заявив, что подписывать не будет. Я спросил: «Почему?» Он ещё раз пробурчал «не буду», и я ушёл.
Когда рассказал М. В. Захарову, он тоже удивился и говорит: «Решай сам». Потом добавил: «Покажи Иванову, начальнику оперативного управления, пусть проверит, все ли точки совпадут».
Тогда я всё понял. Малиновский боялся послать в ЦК, так как там могли его спросить, как могли НАТОвцы узнать это, началось бы следствие, и выяснилось, что когда строили эти объекты, то, очевидно, американцы или англичане засекали эти точки со спутников, а возможно и по радиозасечкам, как потом выяснилось, что наши строители ракетных точек условными знаками переговаривались с вышестоящими строителями по вопросам поставки оборудования и т. д.
Тогда я копию записки дал Иванову, а последнюю страницу перепечатал и послал в ЦК Хрущёву. Мне казалось, что Хрущёв прикажет Семичастному расследовать, как могли попасть такие важные секреты по обороне страны в руки противника.
Когда я на следующий день спросил В. Н. Малина, доложил ли он записку Хрущёву, он ответил мрачно: «Докладывал. Он повертел в руках и швырнул мне обратно, ни слова не сказав». В записке я указал, что эти данные противником получены в результате радиоперехвата, путём пеленгации строящихся точек.
Казалось бы, нужно было отдать под суд начальника войск связи Леонова*, который допустил передачу в эфир болтовню строителей, которых противник засекал. А вместо этого Малиновский после двукратного представления Леонова к званию маршала добился, что звание это Леонов получил.
Правда, как мне рассказывали сослуживцы Леонова, он сделал личное одолжение Малиновскому, уступив на фронте свою заведующую столовой Раису Яковлевну в жены Малиновскому. Заслуга немаловажная.
Провалы в разведке
Пишу сейчас редко, так как дел много, да и писать-то не положено. Одно меня беспокоит, что Малиновский не хочет по-прежнему докладывать в ЦК представленные ему мои документы, хотя они содержат исключительную ценность.
Видимо, потому, что противник знает о разных промахах в армии, значит, в ЦК могут спросить с Малиновского, почему он эти недостатки допускает, поэтому он и не хочет делать себе неприятности. Но это неправильно он поступает. Я всю свою жизнь приучен докладывать обо всех недостатках, хотя и неприятно.