Записки из страны Нигде
Шрифт:
Конечно, у большинства из нас есть травматический опыт потери одноклассников. Кто-то утонул, купаясь в деревне у бабушки, кто-то сломал ногу в пионерском лагере во время игры «Зарница». Да чего только не случалось! Но книжка-сказка – она ведь на то и сказка, чтобы оградить нас от подобного безобразия, которого и без того полно в жизни.
Роулинг, возможно, считала, что ее книга – это «роман взросления», и читателям пора взрослеть вместе с персонажами. Жизнь бывает жестока – нате, кушайте, убитый мальчик в конце третьей книги.
Но мы же так не договаривались! И возникает отторжение. Автор обманул. Обидел. Прощай, автор.
Читатель
(«Парни в красном» - термин из обихода фанатов сериала «СтарТрек»: красную форму носили рядовые на корабле капитана Кирка и обычно при высадке на чужую планету погибали именно они, а главные герои оставались невредимыми).
Бывают авторы, от которых вроде бы читатели никогда не знают, чего ожидать. Эти писатели якобы в состоянии «скормить» им что угодно. Роман на любую тему, с любой развязкой, с любым количеством трупов.
Но на самом деле это вовсе не так. Количество и соотношение трупов и патоки определяется внутренней логикой повествования. Когда читатель читает роман, «от которого не знает, чего ожидать», - эти самые ожидания складываются по ходу чтения. И в конце концов автор должен «уболтать» читателя, уговорить его согласиться – на то или это. Капитана Блада спросили, осудив на смерть: почему он не должен быть повешен? То есть приговоренный должен согласиться с тем, что повесить его – самый логичный выход из ситуации. Так и герои по ходу развития событий должны дать согласие на свою смерть или свадьбу. Иначе им никто не поверит.
Если в жанровой литературе эти вещи строго регламентированы внешними правилами игры, то в литературе менее жанровой (скажем так) правила игры устанавливает автор. И он должен сделать это достаточно убедительно. Тогда и не будет детских сказок с кровавым месиловым, которое на самом деле не подготавливает детей к «трудностям жизни», а просто оскорбляет их вкус. Может быть, когда-нибудь мы избавимся и от инопланетян в качестве развязки. Хотя вот тот же Еврипид нередко прибегал к помощи «бога из машины». Но где Еврипид – и где мы…
Необходимые банальности
00:00 / 02.11.2017
Есть твердое убеждение, что банальность в художественном тексте неуместна, ненужна и вообще все портит. А вот так ли это на самом деле?
Текст – это своего рода параллельная жизнь (Реальность-2). И как в обычной, земной жизни невозможно обойтись без «как вы поживаете?», «как здоровье бабушки?», «не плачь, все проходит» и так далее, - так и в литературном произведении немыслимо оставить за бортом фразы, вроде «его сердце сильно забилось», «ветер шелестел листвой» и т.п. – чем-то, что может написать любой, а не только конкретный автор с его неповторимым стилем.
Почему это неизбежно и, в общем, в определенной мере желательно? Потому что читатель физически не в состоянии воспринимать текст, написанный исключительно авторскими находками.
Нет, определенная доза вязаных салфеточек и фарфоровых слоников бывает необходима даже в суровом приключенческом романе, где космические танки бороздят просторы вселенной.
И вот теперь встает вопрос об уместности и дозированности, условно выражаясь, «фарфоровых слоников».
Если говорить совсем общо, то основное «мясо» текста, пространство между решающими событиями, может быть наполнено банальностями в некоторой степени, а важные эпизоды, «пики», должны быть этих банальностей вовсе лишены. Чтобы выделяться – так выделяться: и событийной насыщенностью, и эмоциональной, и стилистической.
Но это очень общее рассуждение, а вот когда доходит до конкретики – тут и выясняется: существуют, оказывается, банальности, которые невыносимы в тексте вообще. Хоть в «мясе», хоть в «костях», хоть в «мозгу» произведения. Нигде не выносимы.
Мы ведь (авторы) – чего хотим? Чтобы наше произведение читали. Мы расставили ловушки и потираем ручки: сейчас любопытный зверь читатель всунет туда свой нос... так, подошел, нюхает, усы встопорщил... забрался... капкан захлопнулся, теперь, брат, не вырвешься!..
Но что это? Вот он зарычал, дернулся... капкан рассыпался, зверь бежит! Эй, стой, мы так не договаривались! А он еще лапами землю кидает в знак презрения. Вроде как – дурной ты капкан, братец, поставил.
Почему? Одна из причин, по которой мы не можем удержать читателя, - попытка напичкать его банальностями. Да, мы знаем, что читатель, как и всякий человек, любит встречать знакомые слова. Ему это приятно. Он приблизительно (или даже точно) знает, что такое экзистенциализм. Он в курсе, как действуют файерболы (если я правильно пишу это слово). И так далее. И мы, как гостеприимные хозяева, конечно же, обязаны подать ему чай в чашке, а не селедку на газете. То есть – нечто знакомое и ожидаемое.
Но что бывает, когда ты вливаешь в гостя восьмую чашку? Недаром сложил народ пословицу «чай не водка, много не выпьешь». Перебор банальностей я встречала и у совсем начинающих авторов, и у авторов маститых и широко разрекламированных. В обоих случаях поступаю одинаково – не трачу свое драгоценное время на скучную книжку. Не сумел удержать мое читательское внимание – прощай.
С чего бы я никогда не посоветовала начинать книгу, - так это с пространного рассуждения о смысле жизни, о мирах, о мироздании. Или, как Лев Толстой в «Войне и мире» начинает аж целых две части: «ум человеческий устроен таким образом, что...» - и на две страницы о невозможности охватить умом человеческим сущность движения. Тут нужно очень крепко сцепиться с Толстым во внутреннем диалоге, чтобы не сорваться и не пропустить эти страницы.
А если ты еще не вошел в роман, если только-только раскрываешь текст – и вдруг на тебя обрушивается водопад чужих рассуждений - сто раз где-то читанных и даже в свое время высказанных на перемене в разговоре с лучшей подругой? Да и добро бы «мыслей», а то какие-то перепевки: например, что наши мысли могут быть в другом мире материальны или что ежели где во вселенной что-либо отнимется, то в другом месте непременно прибавится.
Такая идея может послужить сюжетообразующей, но не нужно ее в лоб высказывать, да еще в простых, банальных выражениях. Это ведь не «как здоровье бабушки», это все-таки мысль о всеобщем устройстве всего.