Записки из тайника
Шрифт:
У меня на рабочем столе лежит список городов и районов СССР, которые закрыты для иностранцев. Мы руководствуемся им при составлении программы визита иностранных делегаций по территории СССР. К примеру, делегация из четырех канадцев получила разрешение посетить Кривой Рог, в котором много крупных промышленных предприятий, подавляющее большинство из которых не работает на оборонку. Канадцы в целях экономии времени обратились к нам с просьбой разрешить им лететь самолетом до Днепропетровска, находящегося совсем близко от Кривого Рога. Однако канадцам в этом было отказано. Их отправили поездом, и, таким образом, в Кривом Роге они оказались только через двадцать четыре часа. Комитет не мог разрешить канадцам лететь самолетом, поскольку Днепропетровск закрыт для всех иностранцев.
Город Горький также закрыт для иностранцев, даже для тех, кто приезжает из дружественных нам стран. И закрыт он в связи с тем, что расположен неподалеку от Сормова, где изготавливаются всякие секретные «штучки», в том числе и подводные лодки. Кроме того, что Горький известен крупными автомобильными предприятиями, там имеются еще и самые значительные в стране авиационные заводы.
Несколько слов хочу сказать об Управлении внешних сношений, в котором я «работаю» в качестве заместителя начальника отдела. Чтобы ни у кого из сотрудников мои истинные обязанности не вызывали сомнений, мне выдано удостоверение за номером 0460, регистрационный номер которого 79. (Бланки наших удостоверений старого образца, и в них еще значится прежнее название комитета — Государственный научно-технический комитет. Однако замена их на новые уже готовится.) Копия моего удостоверения, изготовленная на фотостате, а также две мои визитки, напечатанные на русском и английском языках, прилагаются к настоящему письму. Эти визитки я использую в качестве прикрытия, когда встречаюсь с иностранными делегациями и «обмениваюсь» с ними технической информацией.
Начальник же нашего Управления внешних сношений, Джермен Михайлович Гвишиани, сотрудником советской разведки, похоже, не является. Однако, учитывая, что его отец — дальний родственник Сталина и одного из генералов КГБ, то можно предположить, что наш Гвишиани также связан с Комитетом государственной безопасности. К сожалению, подтвердить или опровергнуть факт его принадлежности к КГБ я не могу. Многие из наших сотрудников кичатся тем, что работают на разведку, однако за начальником УВС ничего подобного не замечалось.
Гвишиани женат на дочери Косыгина, который в разговорах с зятем открыто критикует Хрущева, заявляя, что тот совсем запустил нашу промышленность и экономику. Однажды, будучи под градусом, Гвишиани многозначительно сказал мне: «Олег Владимирович, наш день придет». Такое он мог позволить себе, поскольку даже сам Руднев, председатель ГККНР, побаивался его и всегда, словно старый друг, здоровался с ним за руку.
У Гвишиани два заместителя: Евгений Ильич Левин, полковник, старший в ГККНР по линии КГБ, много раз выезжавший за границу с разведывательными целями, и Виктор Николаевич Андрианов, подполковник ГРУ и старший в комитете по линии Главного разведуправления. Андрианов часто хвастался передо мной своими связями с американцами, работавшими в Австрии, а однажды даже упомянул об интрижке с некоей американкой, когда его жена находилась в Москве. Поговаривают, что Андрианов скоро станет советским консулом в Швейцарии.
Валентина Ивановна Чумакова, сотрудница КГБ, — секретарь Гвишиани.
Наше управление включает в себя несколько отделов.
Отдел внешних сношений. Его начальник — Борис Георгиевич Лопатенко, тоже сотрудник КГБ. Работает в тесном контакте с Левиным.
Его заместитель — Денис Николаевич Поляков, подполковник ГРУ. Я работаю под его началом и сижу с ним в одном кабинете. В свое время он занимал пост первого секретаря советского посольства в Индии. Работал весьма успешно и сумел завербовать нескольких агентов. Ему было приказано покинуть Индию в двадцать четыре часа, когда было обнаружено, что его жена находится в любовной связи с одним из сотрудников посольства. Дважды, в 1960-м и 1961 годах, по заданию советской разведки Поляков ездил в составе советской делегации в США. В начале 1962 года он с краткосрочным визитом посетил Кубу, где занимался засылкой
В ГККНР Поляков, официально числясь заместителем начальника отдела, фактически исполняет обязанности начальника подотдела, занимающегося Америкой, и иногда в качестве резидента ГРУ замещает Андрианова.
Сотрудники ГРУ, как, впрочем, и КГБ, занимают все ключевые посты в отделах внешних сношений всех советских министерств, где таковые имеются. Они занимаются свойственной разведчику деятельностью среди членов зарубежных делегаций, приезжающих в СССР, туристов и прочих иностранцев. Количество сотрудников ГРУ, работающих в отделах ГККНР, составляет примерно восемьдесят — девяносто человек. И у всех у них высокие офицерские звания.
Вопрос о том, сколько офицеров разведки должно работать в таких отделах и в каких именно, решается в Центральном Комитете КПСС. Представители ГРУ и КГБ должны обосновать наличие в министерствах требуемого ими количества разведчиков в соответствии с заданиями, которые им поручено исполнять.
Окончательное решение по этим вопросам принимается Административным отделом ЦК. Здесь следует упомянуть, что ЦК КПСС совместно с Советом Министров СССР издали секретную директиву, в которой так прямо и говорится, что «Государственный комитет по науке и технике при Совете Министров СССР должен иметь в составе своего руководства от двадцати пяти до тридцати сотрудников Главного разведывательного управления (ГРУ)». Эта директива наглядно свидетельствует о том, что Хрущев и ЦК КПСС направляют работу советской разведки и обеспечивают ее сотрудникам надежную «крышу».
ГККНР и Совет Министров устанавливают нам зарплату, исходя из занимаемой нами в комитете должности, однако ее размер определяется совместно главными бухгалтерами ГРУ и ГККНР. Средства на зарплату, которую мы получаем в комитете, отчисляются из фондов ГРУ или Министерства обороны.
Существует и аналогичная директива, устанавливающая количество сотрудников КГБ, которые должны работать в нашем комитете. Не знаю, сколько их должно быть, но думаю, что не меньше, чем из Главного разведуправления.
О нашей принадлежности к ГРУ или КГБ в комитете известно только его председателю, а о том, что я из ГРУ, знает лишь начальник Управления внешних сношений, то есть Гвишиани. Остальные же об этом могут только догадываться. Тем не менее некоторые сотрудники комитета замечают, что мы иногда занимаемся делами, не связанными с нашими непосредственными обязанностями. Например, я довольно часто отлучаюсь из здания ГККНР. Сослуживцам свою отлучку я объясняю необходимостью срочно сходить на почту или в банк. Иногда, чтобы объяснить свое отсутствие на рабочем месте, приходится придумывать и более весомые причины. Но люди не дураки и отлично понимают, что я выполняю и другую работу. Те, кто не являются сотрудниками советской разведки, видят, что никто из нас, часто отсутствующих на рабочем месте, никогда не получает от начальства не только нагоняя, но даже замечания. Естественно, наши сослуживцы прекрасно понимают, кто мы такие.
После того как очередная делегация советских специалистов сформирована и каждый ее член получил разрешение ЦК КПСС на выезд за границу, мы отбираем из их числа тех ученых, инженеров или других специалистов, которые могут оказаться нам полезными, и приглашаем их на беседу в ГРУ. Там каждый из них по отдельности получает соответствующий инструктаж. Им сообщается, какого рода информацию они должны собрать в данной стране и на что следует обратить особое внимание. После этого наши «добровольные помощники» подписывают специальную бумагу, в которой говорится, что они ни в коем случае не должны разглашать свою связь с Главным разведывательным управлением, а при невыполнении этого условия их ждет суровое наказание.