Записки колдуна
Шрифт:
— Время десерта, — сказала она и полезла в ящик, откуда достала сушеных фруктов, — мара’ах! — Объявила она. — Королевский фрукт! Лучшее его качество после вкуса — это то, что в сушеном виде он не портится, а вкус остается таким же. Мне удалось добыть целый ящик, — радостно сообщила эльфийка.
Я замер, мысли путались и спотыкались одна о другую. У меня выделилось слюны больше, чем смогло поместиться во рту, она буквально вытекала, свисая до груди и капая на пол.
— Что с тобой?
— Я пробовал этот фрукт на торжественном приеме, просто вспомнил вкус, — я брызнул слюной на Маэль,
— Ты нездорово выглядишь, — обеспокоено проговорила эльфийка.
— Не твое дело, просто дай мне фрукт! — Неожиданно для себя я зарычал на эльфийку, Маэль вздрогнула. Воспользовавшись ее замешательством, я вырвал у нее этот божественный нектар и затолкал себе в рот.
Свежесть всего организма налетела бризом мгновенно, а за ней пришла эйфория, обожание всего на свете, и даже света самого. Я смог увидеть свет, придумал для его обозначения название. Состояние длилось вечность, как мне казалось, но когда оно сменилось слабостью в каждой мышце, то пришло понимание, что оно длилось пару секунд, не больше. Я рухнул на пол, слабость была не в пример сильнее, чем в прошлый раз, а содержимое желудка вырвалось наружу ровно под мое лицо, которым я уткнулся в подушку. Около минуты желудок выворачивал сам себя, как будто сам хотел покинуть насиженное место, лишь бы больше не принимать в себя этот ужасный фрукт. Затем по голове ударили деревянной колотушкой, размером с дом, настолько она раскалывалась от боли. Вокруг суетилась Маэль, что-то бормоча, или крича во все горло, все равно я не воспринимал внешние раздражители, они казались чем-то вроде касанием лапок комара, ходившего по латам рыцаря.
Я проклинал этот чертов фрукт, и себя, за то, что не смог сопротивляться своему желанию. Еще одна вечность в виде получаса прошла с невыносимой головной болью, которую мне было ни облегчить, ни унять. Моя спутница крутилась вокруг меня, то принося мокрое полотенце, то мазала меня какой-то гадостью, переложила меня из моих же рвотных масс и застирала подушку, вытерла мне лицо, сняла с меня накидку и застирала ее тоже. От головной боли я терял сознание несколько раз, в моменты бодрствования я мечтал вновь погрузиться в пучину сна, ведь оно облегчало агонию, хотя бы на мгновения. Попытки двигать головой отзывались болезненными волнами в черепе, а движения другими частями тела могли разорвать мышцы и связки по ощущениям.
Когда боль отступила, я обнаружил себя, лежащим на кровати в одном нижнем белье, а рядом Маэль, которая положила свою руку мне на лоб, массируя голову своими нежными длинными пальцами. Я взял ее руку в свою.
— Мне нельзя больше есть этот фрукт, — проговорил я
— Что на тебя нашло? — Неожиданно спокойно спросила она.
— Я сам не знаю, все произошло слишком быстро, — начал оправдываться я. От воспоминаний о фрукте желудок беспокойно ворочался.
— Мара’ах так действует на тебя?
Я кивнул головой, прикрыв глаза. Все последствия, как рукой сняло, я уже не чувствовал ничего дурного при воспоминании о фрукте, лишь мутной пеленой покрывалось мое сознание.
— Ничего, уже все в порядке. На самом деле, я отравился мясом, — соврал я. — Дай еще мара’аха, он облегчит мое отравление.
— Его больше нет, — ответила Маэль.
Что я говорю? Мне нужна помощь, сам я не откажусь от этого фрукта, только не теперь.
— Не давай мне его, я не первый раз уже ем, и с каждым разом хочу все сильнее. Даже после первого раза я с трудом отказался от него.
— Зачем ты продолжаешь есть, если тебе так плохо? — Участливо спросила она, продолжая гладить меня по голове.
— Перед тем, как мне становиться плохо, я испытываю ни с чем несравнимое ощущение счастья, абсолютную эйфорию. А уже сейчас я не помню страданий, точнее тех ощущений, помню только, что было очень плохо, причем в разы хуже, чем в первый раз. Боюсь, следующее употребление мегафрукта убьет меня.
— Нельзя допустить, чтобы ты съел мара’ах снова.
— Легко сказать, даже сейчас мне хочется, хотя его нет поблизости, но когда я увижу, то снова отключусь и, не задумываясь, проглочу столько, сколько попадется.
— Главное, что ты признал проблему. Отлежись столько, сколько нужно.
— Нет, я уже в порядке, нам нужно идти.
— Еще и вальма не прошло с тех пор, как ты лежал, чуть ли не при смерти.
— Нет, отдай мою накидку, и пойдем. Если я продолжу лежать в безделье, то сойду с ума от желания вернуть себе ощущение счастье.
— Хорошо-хорошо, тогда идем.
Я быстро набросил на себя накидку, поданную Маэль. Она еще была влажная с приятным запахом каких-то трав. Незаходящее солнце будет сейчас очень кстати, чтобы высушить ее.
— Слушай, давай я тебя научу принимать сигнал телепатии, это займет тебя на время, чтобы окончательно восстановиться.
— Давай, с удовольствием.
— Это не сложно в детстве, но для взрослого может оказаться испытанием тебе потребуется время, чтобы все получилось. Ты должен освободить свое подсознание от лишнего груза. Как правило, это страхи и фобии, иногда мешают несбывшееся мечты.
— Звучит как-то непреодолимо, как можно очистить подсознание, оно ведь не подконтрольно?
— Я и говорю, взрослому это будет нелегко, в наших землях я слышала о нескольких случаях, когда мужчина не научился пользоваться телепатией и успешно проходил обучение, но не интересовалась самим процессом, обычно телепатией пользоваться обучают практически с младенчества, — проговорила Маэль.
— Хорошо, предположим, у меня получится избавиться от этого груза, но что дальше? Как именно это повлияет на способность к телепатии? — Спросил я.
— Что дальше… Ха! Да чтобы сделать это потребуется немыслимое время. Есть здесь и хорошая новость: это все, что тебе потребуется для приема мыслей.